К Фифи - [9]

«О, как я тебя унижу!

Обхвативши твой живот..!»

Девки любят униженья,

Им приятен нервов звон

Тела легкие мученья,

Вызывающие стон…

Над Коктебелем во сне

О, Коктебеля скромные утехи!

Холмов полынных полотно,

И обжигающие чебуреки,

И известью гашеное вино!

О, солнце раскаленное Тавриды!

Пирог слоеный желтых берегов

Как будто бы гиганты Атлантиды

В изгнании здесь жили без богов

Я, узами скрепленный Гименея,

Здесь с женами «одна» и «два» гостил

Страстями молодыми пламенея

Их на гранитах и базальтах пил…

Их рук остались, видишь, отпечатки,

И сохранили горные орлы

Соития на зорких глаз сетчатке

Поскольку наблюдали со скалы…

Коктебель: воспоминание

И лета мирный запах щей

(Иль это суп из овощей?)

Разрушенная колоннада…

Мне ничего в Крыму не надо

Помимо брошенных вещей…

Здесь камень горный лег столбом,

Здесь черноморское ущелье

А тут из скал курится зелье

У дамы-ведьмы в голубом…

Ей-богу, я простой пацан

С интересующимся взглядом.

Хожу с большой водою рядом

И головы несу качан…

А лета мирный запах щей

(Иль это суп из овощей?)

Из хаты «тiточки» Маруси

Той, у которой ходят гуси

И по двору, и вне дверей

Большого, важного сарая…

О, господи, не надо Рая,

Ты помести меня у скал

Чтобы поселок Коктебеля

Собою море прикрывая

А псы искали бы трюфеля..!

* * *

Косое солнце выходило

Стояло, ослепляя дом,

Пейзаж неистово коптило,

Попутно зажигая хром,

И никели автомобилей,

Взрывая до десятка раз

Железные бока рептилий.

Прохожему сжигая глаз…

В детстве

Антропологов с немецкими фамилиями

Продвигавшихся по Нигеру с флотилиями

Археологов – ученых из Германии,

Заболевших пирамидоманией.

Белокурых бестий с сломанными шляпами,

Окруженных неграми с арапами,

Улыбающихся, стоя с карабинами,

С тушами слоновьими и львиными,

Я любил при тусклой лампочке разглядывать,

Я вгрызался в мясо книг, способных радовать

И мне нравились шикарные истории

Европейцев, основавших лепрозории

Вдохновляли меня дамы тонконогие

Белые чулки их, юбки строгие

Лица, осененные панамами

Я мечтал дружить с такими дамами…

* * *

Ф.

Живу, чудак, «memento mori»

Влияет только в смысле том,

Что рву я мартовским котом

Тебя на части категорий

Живу, чудак, вожу губой

По твоим прелестям, подруга,

Себя в тебя вбиваю туго

В твоей промежности шальной.

Там, с бледно-розовой подкладкой

Я до утра играю сладко

Как будто егерь молодой…

Либо охотник, конюх смутный

Сплелся с девицею распутной

Одной распутною весной

И стон стоит и «Боже мой!»

До дрожи зелены в окне

Туберкулезные растенья

А ты скажи «спасибо» мне,

За тот экстаз столпотворенья,

В который я тебя вовлек

Терзая твой разрез, зверек!

Небытие

С небытием встречаться рано,

Пожалуй, мне еще успеть

Придется деду-хулигану

Немало девок претерпеть

Небытие, качая шеей

Пусть ждет меня чудовищем

И наблюдает свирепея

Как я у девок мякоть ем

Как глупые и молодые

Лежат и стонут и мычат

Как сиськи их нестроевые

И животы у них торчат…

– Слезай, проклятый, с этой внучки!

Хрипит ко мне небытие.

– Не отрывай меня от случки!

Приди позднее – еее!

И, фыркая и рассердившись,

Стоит поодаль в темноте

Пока я с внучкой вместе слившись,

Ее качаю на хвосте…

Сметана нынче уж не та…

Сметана нынче уж не та,

Нет густоты в сметане

Как будто молоко дают

Коровы-пуритане

Редиска нынче уж не та

Упругости в редиске

Не нахожу я ни черта.

Как грудки гимназистки,

Редиски были при царе,

При Сталине все были

А в современности поре

Смягчали и оплыли…

На хлеб противно мне смотреть,

После войны – был сладкий

Тяжелый, сытный, молодой.

Не то что нынешний – пустой

И словно вата – гадкий.

В еврейском квартале, 1984

Цирюльник кофе пьет густой,

Парикмахером воображая,

А музыкант идет с трубой

Домой, ругаясь и хромая.

Вот лавочку закрыл еврей

К метро «Сент-Поль» бредет усталый

И давит девочка угрей

Покрыта шалью обветшалой

На подоконнике стоят

Бутылка, с кружкою молочной

Угри меж пальцами скользят

Внимая музыке восточной

Рю дэз Экуф в рю дэ Розьер

Вливается как бы копытом

А я гляжу из-за портьер

В мир литератором небритым,

Моя подруга ходит петь,

Печальной, в кабарэ ночное

Мне предстоит всю ночь сидеть

И Дафнисом мою ждать Хлоэ…

* * *

Банальный люд, простой, как пыль,

Как в Риме, или Тегеране,

Повсюду одинаков стиль,

Что в Библии, а что в Коране.

И даже Торы кто адепт,

Кто Яхве строго почитает

Всяк одинаково одет,

Мобильник, джинсы из Китая.

Поедешь в город Амстердам

Там также пьется «кока-кола»

И среди будничных реклам

Голландцы бродят полуголо…

Ох, надоела нам земля!

Весьма прогорклая планета,

Впотьмах начавшая с нуля,

Где ж межпланетная карета?!

* * *

Быть может потому что дождь,

Быть может, потому что сильный,

Ты – старый парень много пьешь,

Ты, старый парень, что, двужильный?

Быть может, потому что дождь,

Ты, старый парень, опечален,

И в пять часов уже встаешь,

В одной из двух возможных спален…

Глядишь сквозь толстый слой дождя

Все было, все красиво было

У одинокого вождя

Подружка – страстная кобыла…

* * *

Лежишь, Фифи, подростком белым…

Длинен твой позвоночный столб,

Объектом столь незагорелым

Он в попу, лучшую из колб,

Перетекает, раздуваясь,

Люблю тебя, моя тинейджер,

В тебе я роюсь, опьяняясь,

Как вдруг напившийся нью-эйджер…

Аптека

Металлический запах лекарств

Атмосферой скончавшихся царств

В нос шибает, гнетет человека

В помещении с нимбом «Аптека»

В помещении с этим названьем