К Фифи - [10]

Входят старцы, томимы желаньем

Утолить свои язвы и боли,

Там горчичники, капсулы, свечи и соли,

Нашатырный укус аммиака

С валерьянкой смешался двояко…

Там таблетки такие дают

От которых иные прекрасно живут,

Там для женщин стыда и морали

Продаются такие спирали,

Что препятствуют деторождению,

О, Аптека, ты Химий богиня!

А рецепты несут предложения

О слиянии Яня и Иня…

Love Making

И словно злостного гимнаста,

Тошнит с подходов полтораста

И словно нежного шпажиста

Саднит с уколов так под триста…

Приходит сладкая истома

С испариной у военкома

Когда он саблю в ножны вставил

И рукоять рукой поправил,

И снова вынул, любоваться…

Так мы с тобой привыкли драться…

Тереться нежно друг о друга

В часы случайного досуга

Любви науку совершенствуя

Причесывал тебя по шерсти я.

И возвращая долг сторицей

Ты озером ласкала Рицей

Мои все члены молодца

Так продолжалось без конца.

Рыбки

Рыбки золотые,

Рыбки с перламутром,

Кормит их Хозяин

В нашей зоне утром

Белый и пузатый

В гимнастерке гадкой

Это подполковник

Жить при нем несладко

В лагере далеком

Среди зоны красной

Рыбкой быть отлично

Зэком быть опасно.

Перешлют мне с воли

Щучку молодую

Вот она распорет

Рыбку золотую

Рыбке с перламутром

Горло перекусит

Как тебе тебе, Хозяин,

Рыбный суп по вкусу?

* * *

Ф.

Тобою пахнет в моем зале,

О, грациозная газель!

Ты помнишь, мы с тобой шептали,

Впотьмах друг друга целовали

И шел таинственный апрель…

С большою мокрозадой свитой

Сатиров, нимф и мудрецов,

Аполло – бог наш знаменитый

Кривлялся, пел и был здоров

Средь оперившихся кустов…

Ты помнишь, как зудели страсти!

Как тонкокостая весна

Прилипшая к Аполло пасти

Дрожала, им угнетена?

Ты помнишь, девка, наши части?

Моя тяжелая рука

На горле, сжав твоем, владела,

Как ты, довольная, хрипела,

Теряя жизнь свою слегка…

Мокры, девицы, твои ляжки

А косы древние черны

Остались на твоей рубашке

Следы насилья и войны…

Ты плачешь? Так рыдай свободно!

Аполло молодая дочь

Продолжу я тебя толочь

Не обращаясь благородно

* * *

Время, размахивая хвостом,

Сбивает артистов с ног,

Время заносится пыльным песком,

Который принес Восток

Время накатывает червем

Массой ползет на базальт

И дыры грызет моментально в нем

Как будто он сыр и асфальт.

– Хоть ножки и ручки от нас оставь!

Ни ножек, ни ручек, ни поп…

Фрагменты костей достигают вплавь

Музеев лихих Европ.

Под пыльным стеклом, в окруженьи кольчуг, —

С мечами и утварью – вождь,

Представлен лишь черепом. «Кременчуг», —

Подписано, «найден в дождь».

* * *

Вот кислород небес сжигая

Летит по небу авион

Иголкою стремится он, —

Прокола линия прямая.

Там удаляются в железе

К местам своим пригвождены

Аборигены Полинезий

И европейцев злых штаны

Худые девушки-подростки,

И самки, мягкие, как скот…

В эфирном раненом надрезе

Кочуем в транспорте народ.

Апостол Павел

Апостол Павел кривоногий

Худой, немолодой еврей,

Свой ужин ест один, убогий,

Присел на камне у дороги

И бурно чавкает скорей.

А рыбы вкус уже несвежий,

Прогорклый вкус у овощей

Но Павел деснами их режет

Поскольку выбили зубей…

Ему «Послание к галатам»

С утра покоя не дает

Кирпич, конечно, церкви атом,

Но он христианство создает,

И варвар нам подходит братом…

И церковь божия растет…

Поел и лег, приплыл на лодке

Его забрать Мельхишиэк

Апостол Павел… Куст бородки

Босой, немытый человек…

Сектант по сути бомжеватый,

Но в глубине его сумы,

Лежит «Послание к галатам»

И вот его читаем мы…

Чудесны нравы насекомых

Чудесны нравы насекомых

Еще таинственны они

Вот ос висят с деревьев комы

Попробуй ос таких сгони!

Их усики, пыльца, глазищи,

И ядовитые щипцы

Оса, себе что пищи ищет,

Напоминает букву «Цы».

Кружила над одеколоном,

А нынче лижет цикламен

Свистит паранормальным тоном,

Парализуя women с men,

Египетским ты, казням, слышал?

Египет бедный подвергал

Тот, имя чье еврей не пишет…

Я казнь одну вчера видал

Мне Яхве страшен и всевышен

Вдруг окна гнусом забросал!

Бежал я, ужасом объятый

И эти окна закрывал

Всю ночь на них был гнус крылатый

Митинговал и бушевал…

Не спал я, парился, томился,

Включая свет, я видел, как

На стеклах моли слой возился

Как бы короста на щеках…

Хичкока вспомнил я, фильм «Птицы»,

Фильм «Насекомые» смотрел

Зачем слетелись, что творится?

В чем замысел? Меня чтоб съел

По миллиграмму мелкий гнус?

Отдельный слаб его укус

Но повторенный миллионно —

И жизнь слетела, как корона,

И я лежу, с колес турус.

Поутру в непристойном свете

Увидел я еще живой

Со стекол снялись штуки эти,

Ну эти «моли», этот слой.

Прошли египетские казни?

Иль это был инстинкт слепой?

Что насекомых вечно дразнит

И гонит мощною толпой…

* * *

И сумерки тюремные

Своим легким крылом

Ласкают брови темные

Под тюремным челом

И сумерки патлатые

В виде мягких котят

Витают над палатою

Где сумасшедшие спят

Сквозь потолок просвечивают

Котята страны

Их доктора залечивают

До полной тишины

«Ля-ля-ля!» восторженное

Над Родиной летит

То «Кащенко» встревоженная

Забыла про стыд…

Ты в комнату протяжную

Заходишь легка

Мне снилась тварь продажная

А ты – высока…

Гола и обольстительна,

Ты даже свята!

Гола, гола мучительно

Подружка кота…

* * *

Где политический сквозняк

Столкнется с телом, осторожен…

Без Библии нельзя никак

Без «Капитала» путь тревожен

Марксиста забубенный путь

Смущает в 21-м веке

Ты, упади к нему на грудь,

Скажи, что ложно в человеке,

Искать вульгарный профицит»!