К черту в гости - [43]

— Ну? — согласно кивнул Сема.

— Так я не врал. Это так и было. А женщина эта — как раз родная сестра того Лешего и есть. А отец его на этом болоте, на котором мы с вами сейчас сидим, и погиб. Тут ведь где-то, не знаю только где, партизанский штаб был. Немцы-то поначалу сюда даже не совались. А потом, видишь, сунулись. Бой тут у них вышел. Галинин-то и Лешего отец тут и погиб. А Леший уже тогда, даром что мальчонка, этот лес хорошо знал. Не хуже своего отца лесника. Он у партизан этих, Леший-то, связным уже тогда был. И когда отец его погиб, он все не верил, что тот в болоте раненый утонул. Потому что отец Лешего это болото как свои пять пальцев знал. А уж когда мать их, Галины-то и Лешего, рассказала, что слышала, будто ее звал муж-то в Чертовом углу, помните, я вам рассказывал?

— Ну, — еще раз кивнул Сема.

— Так вот, тогда Леший сюда в Чертов угол убежал и три дня не возвращался. Все отца разыскивал, его уж самого искать собирались, когда он в Чудьево объявился. Не знаю, нашел он здесь что или кого. Может, тогда уже этот блиндаж отыскал, не знаю. Но что он знал об этом убежище — это наверняка. И, после школы, он сразу лесником стал, как его папаша, и поселился здесь, в Чертовом углу. А кроме него сюда больше никто почти и не совался. Сначала-то еще бывало. Только как-то раз двое ребят тут пропали. Потом мужик потоп на глазах своей жены в этих самых окнах, куда вы идти собираетесь. Еще кто-то черта видел. И больше ходить перестали. Только я два раза у Лешего в гостях был, он ко мне хорошо относился, потому что и мой отец в том отряде партизанил. Кое-какие пути и показал мне в те разы Леший. Папа Хорь замолчал.

— Что ж ты говоришь, что ты один тут пути знаешь, а Абрам Петрович? — спросил Женька.

Папа Хорь рассмеялся:

— Абрам-то? Этот знает, этот все знает, старая скотина. Только это ведь не человек вовсе, а лось. Он дороги показать не может. Лоси сюда в Чертов угол помирать приходят. И этот пришел. А Леший его приветил, кормил. Он у него хлеб с руки брал. Леший уж помер давно, а лось все еще живет почему-то и по старой памяти до сих пор за людьми ходит. Только болеет, все кашляет. Видать, тоже помрет скоро. Ну да за этим он сюда и пришел. Леший-то его Борькой звал, а Абрамом Петровичем его уж назвал Витька. Он всем клички дает. Меня Папой Хорем назвал, Мессера — Мессером: «Ты, говорит, по характеру на перехватчика похож, значит, Мессер».

— А лось-то почему Абрам?

— Так он немного на старого еврея похож. Взгляд у него такой же.

— А почему Петрович? — спросил уже Сема.

— Лешего-то Петром звали, а лось вроде его, — значит, Петрович.

— Понятно, — сказал, поднимаясь, Семен. — Интересные ты нам рассказал истории, как бишь тебя звать-то?

— Антоном.

— Так вот, Антон, если хочешь остаться цел, да чтоб все для тебя обошлось как-то, иди дорогу в обход болота показывай.

— Это можно. Это мне еще Леший показал. Только ручки-то развяжите.

— Хватит с тебя того, что я рот тебе затыкать не буду. Только смотри, — Сема поднес под нос Антону здоровенный грязный кулак и вытолкнул его вперед всех. — Веди.

Антон теперь уже молча пошел вперед указывать путь.

Женька, который шагал перед Семой, продолжал задавать вопросы:

— Как ты думаешь, правду сказал или наврал?

— Может, не договорил чего, а так, думаю, правду, — тихонько отвечал Семен.

— А я не верю. Мне непонятно, как это он успевал и карту с компасом, у нас украденные, Витьку передать, и наблюдение за нами вести, и потом еще в Кусолму за продуктами сбегать, и еще сегодня вернуться. Я думаю, у них есть еще кто-то. Никакой не лось этот Абрам Петрович, а второй наблюдатель.

— Думаю, что ты ошибаешься. А что касается скорости передвижений, то и тут нет ничего удивительного. Река-то петляет, и здорово. Оттуда и перекаты. А Папа Хорь, он напрямки ходил, через лес. Грибник он и вправду, видимо, хороший. Вот и срезал петли Шойны. Да и лес, по которому он ходил, совсем не такой, как здесь в Чертовом углу.

— Тише! — шепотом вскрикнул Леха. — Тише, идет кто-то.

Действительно, где-то слева от них в тумане раздавались звуки, похожие на те, когда кто-то идет по болоту.

— Ну, Антон, — зловеще прошептал Сема, приседая за кочку и направляя карабин в сторону опасности.

— Да это Борька идет, — спокойно сказал Антон, — или по-Витькиному — Абрам Петрович.

И точно. Из тумана медленно, наверное, так, как где-нибудь в океане выплывает «Летучий голландец», появился большой старый лось. Пожалуй, в его лице — а у него, на взгляд Семы, было именно лицо, а не морда — действительно можно было найти какие-то черты, похожие на восточные: горбатый нос, большие губы, влажный внимательный взгляд. Не обращая внимания на людей, лось, полный достоинства, прошествовал мимо них в сторону болотного полуострова, с которого люди только что вышли.

— Ладно, пошли, пошли, — тихим голосом поторопил остановившихся Семен, — и так кучу времени потеряли. Забыли про выстрел?

Если бы Семен не так спешил, то, наверное, кое-что могло бы сложиться и по-другому. Но уж так видно было суждено, что, когда его спина скрылась в тумане, на том месте, где только что повстречались люди и лось, появился шедший вслед за лесным великаном Костя.