К барьеру! 2009 № 01 - [16]

Сосед говорил громко, и нашу беседу слушал мужчина, сидевший на краешке скамьи в другом купе. Когда мой собеседник перешёл на другие, но тоже политические темы, он поднялся и пошёл курить, но остановился около нас и произнёс какую-то реплику; «Вот это было в таком-то году... нет в таком (назвал дату года на два позже), в том я сидел...». Это настолько не вязалось с его обликом, что я вскинулся. Высокий, сухощавый русский работяга лет 55. Одет бедненько, но чистенько, в серую пару (не в случайный набор из пиджака и брюк), в чистой обуви. Сигарету вставил в длинный мундштучок. Словом, человек, внимательно относящийся к жизни. И вдруг - сидел. «Что, задавили кого-нибудь на дороге?» «Да нет». «А что, недостачу обнаружили?». Он явно не хотел раскрываться, но я пристал. «Да я за хулиганство три года получил». Хулиганство ещё более не вязалось с его обликом, да и в названный им год отсидки ему уже перевалило за сорок. Наконец попутчик раскололся; «Да написал я на выборах, на бюллетене, вот и посадили». «И что, подписался?» «Нет, сами нашли». «А что написал-то? Антисоветское что?» «Не так уж антисоветское. Написал, чтобы не дурили народ своими выборами из одного кандидата, а это истолковали как хулиганство». «Долго искали?» «Выборы были в феврале, а взяли меня в сентябре». «И как же это было? Как в кино?» «Нет, всё очень вежливо. И потом на допросах не хамили. Сидел во дворе, уже смеркалось. Играли с мужиками в домино. Подошёл молодой человек. Вы такой-то? - Да. - Оторвитесь, нужно переговорить по делу. Пошли к подъезду, а там второй стоит. Тоже вежливо поздоровался. Предложили зайти в квартиру, чтобы не привлекать внимание. Зашли, он показал удостоверение, попросил предъявить паспорт». «Отдал?» «Отдал, всё вежливо. Достаёт бюллетень. Тут я всё и понял. Вы писали? Что тут отказываться, раз нашли? - Я. - А Вы понимаете, что это делать нельзя, что это хулиганство? - Нет. - Вот Вам повестка, распишитесь, придёте к нам, Вам всё объяснят. Вот так я сел на три года». «Да как же нашли?» «По почерку, как же ещё? Потом узнал, что в школах на родительских собраниях в округе почерка собирали».

Вот чем занимали лейтенантов госбезопасности полковники и генералы, обдумывавшие в своих кабинетах способы уничтожения... Задумался: чего? Советской власти? Каламбур, но в Стране Советов, которую даже наши враги называли Совдепией, её не было никогда. Стоило товарищу Сталину лишь намекнуть о возможности установления в стране власти Советов, как тут же инициативная группа его убила при молчаливом согласии широких партийных масс. Диктатуры пролетариата? Её, тем более, никогда у нас не было. СССР? Державы? Вот что главное, потому что развал Союза - это путь к уничтожению реального русского социализма, а уничтожение социалистического общества в свою очередь ведёт к уничтожению Союза Социалистических Республик. Борьба против социализма была тогда борьбой против государства, т.е. государственной изменой.

Разумеется, в конторе было немало офицеров, которые не совершили ни одного предательского действия. Вероятно, их было даже численное большинство, и какой-нибудь Б.Ч. («Д», 15/614) будет меня обвинять, что я порочу честное имя сотрудников госбезопасности. Не надо пудрить мозги друг другу. Цыплят по осени считают; о результате любого проекта говорят по его конечному результату. О какой государственной безопасности речь, если государство разрушено? А ведь и КГБ, и Армия давали присягу защищать Отечество, не жалея самой жизни. Не знаю, как сейчас, а в боевом наставлении пехоты начала Великой Отечественной войны было понятие «одиночный боец». Твоя часть разгромлена, боевые товарищи погибли, ты остался один, но у тебя есть патроны, есть штык - сражайся, бейся до последнего дыхания, ведь ты дал присягу Родине. И бились, не все, но очень многие. Потому мы и живы сегодня. Бездействие, когда Держава в опасности, - тоже измена, тоже преступление, а нам толкуют о «честности» сотрудников КГБ!

Позорная роль Советской Армии, прежде всего офицерского корпуса, в гибели социализма и Державы огромна, но разве это было неожиданностью? Помните, было созвано такое Всесоюзное офицерское собрание. Съехались посовещаться почти 6000 существ в брюках и при погонах. Пистолеты, правда, их попросили сдать, но зато 99% из них – члены КПСС, были вооружены подлинно научным, единственно верным учением - марксистско-ленинским мировоззрением. И что же? Им даже поболтать толком не дали. Вышел смазливый козёл в авиаторской форме с большой звездой на погонах (маршал Шапошников), поблеял несколько минут и увёл всё это стадо баранов на забой, а Родину на заклание. Какие это офицеры? Среди них - ни одного мужчины, одни брюконосцы. Мужчина отличается от мужеподобного существа прежде всего тем, что в решительный момент грохает кулаком по столу и заявляет: «Меня могут убить, но я сделаю по-своему!» Решимость поставить свою жизнь на кон - не для игры случая, а за то, во что ты веришь - вот главное и непременное качество мужчины. Во всей Советской Армии таких, кроме Маршала Ахромеева, не нашлось. Маршал в роли одиночного бойца, а все остальные - «честные»...