К-10 - [2]

Павлову еще долго предстояло идти, и он массу глубоких мыслей успел бы отшлифовать до состояния концепций – лишь бы не думать о провале с рыжиками и предстоящем унижении, – но тут ему на умную и пока не обритую голову нагадили.

Капитально.

Кто другой на месте Павлова, да в его обстоятельствах, выдал бы полноценную истерику, с поросячьим визгом и пусканием слюней. Но Павлов был – мужик. И биотехнолог с громадным стажем. Поэтому он секунду-другую постоял, осознавая произошедшее, затем громко выругался, погрозил небу кулачищем, повернулся кругом и зашагал обратно.

Ворона – здоровенная, сволочь, – ехидно каркая, улетела к административному корпусу. Где-то у нее там было гнездо.

Поймать бы заразу да поставить над ней серию опытов! Или просто раскрасить под попугая – и отпустить. Хотя это уже жестоко…

В отдалении чуть покачнулись кусты, потом еще раз, подальше – словно вслед за вороной бросился скрытный, но крупноватый для местного ландшафта зверь. Павлов шевеления растительности не заметил. Ему было не до того.

«Нет худа без добра, лишний раз приму душ, – успокаивал себя завлаб. – И в виварий загляну, хотел ведь, а зачем, позабыл – может, вспомню…»

Если бы на Павлова нынче не ворона, а какая-нибудь лошадь с крыльями нагадила, он бы и этому обрадовался. Бессознательно, конечно. Неосознанно. До того ему не хотелось к директору идти.

Хотя от лошади, да когда она высоко летит, наверное, сотрясение мозга схлопотать можно.

* * *

В виварии оказалось непривычно тихо. Павлов, настроенный после мытья благодушно-расслабленно, ощутил неприятный укол в груди.

– Почем местечко у вас на кладбище? – спросил он дежурного лаборанта, стараясь не выказывать беспокойства и выдерживать давно натренированный для общения с подчиненными брюзгливо-ироничный тон. – Что происходит? Спят усталые игрушки?

– Нас посетил уважаемый коллега Шаронов. Вон стоит, двойку гипнотизирует. Я пытался его задержать, но вы же понимаете…

– А-а… – Павлову сразу полегчало. – Ладно, ты не виноват.

– Как они вчера котов душили, душили… – пробормотал лаборант. – Душили, душили…

Павлов в ответ только хмыкнул.

Завлаб Шаронов, орденоносец и лауреат, без пяти минут член-корреспондент, стоял перед второй клеткой, придирчиво изучая рыжика Бориса. Борис, в свою очередь, хмуро глядел на Шаронова.

Чувствовалось: дай этой парочке сойтись во чистом поле, они подерутся.

И не факт, что Шаронов не перегрызет «двойке» горло. При всей разнице в ловкости и физической мощи. Даже с учетом того, что «двойка» – гражданский вариант боевой модели.

Борис был самый яркий из рыжиков, почти оранжевый, в едва заметную желтоватую полоску. С очень приятной интеллигентной мордой.

Восемьдесят пять сантиметров в холке.

Чудный декоративный котик. Ну, здоровый вымахал, да.

А Шаронов насквозь пропах собачьей болью и кровью. У него и физиономия-то стала бульдожья от многолетних кинологических трудов. И фразы он не произносил – вылаивал.

– Что за дизайн задних лап? – спросил Шаронов вместо приветствия. – Зачем столько шерсти вокруг голени? Как от мамонта подставки. Жуть.

При виде Павлова «двойка» слегка оживилась и подошла к решетке ближе. Завлаб Борису приветственно махнул.

– И в целом у него корма слишком тяжелая, – заявил Шаронов. – Брак?

– Здравствуй, вообще-то, уважаемый коллега. Как жизнь собачья?

– Привет, привет. Жизнь, уважаемый коллега, полосатая. По четным продольно, по нечетным поперечно. Спасибо, что спросил. Давай не увиливай, а обоснуй свои лапы. Толстые.

– Ты чего явился? Издеваться надо мной пришел?

Шаронов одарил Павлова насмешливым взглядом.

– Слышал, у вас серия идет на мясо. Ну, я и… Пока не… Ладно, колись, на сколько процентов эта штука – «Клинок»?

– Физически на все сто. С телом мы не работали. Только слегка вправили мозги и сменили окрас. Так что конечности, столь возбуждающие тебя, – родные, от базы.

– И чего там прячется? В шерсти.

– Этот красавец уже нагулял восемьдесят кило, а если раскачать мышцы по-боевому, имеет право до девяноста. Представляешь, какая нужна серьезная конструкция, чтобы удержать его, когда он висит головой вниз?

– Зачем висит? Где?!

– Да где угодно. На дереве, на столбе… Где можно зацепиться когтями задних лап. А передними врага за глотку – хвать! Или по голове – бац! Ну и вообще, так спускаться удобнее.

– О-па… – восхитился Шаронов. – А я и не знал. То есть не интересовался. Тогда да. В целом одобряю. На уровне идеи. Но это ты не сам придумал. Есть такой у кого-то из виверровых. Прибамбас.

– Угадал. Мы подсмотрели сустав у гинеты, стопа выворачивается на сто восемьдесят градусов. Только гинета-то – крохотулька, а тут целый кошачий Терминатор. Сочленения выглядят мощно, но страшновато. Вот я и решил прикрыть их шерстью. Эти перья – для отвода глаз.

– Разумно. И все равно – не дизайн, – ввернул Шаронов.

– Я не могу переделать лапы, – сказал Павлов твердо. – Это же вмешательство в платформу. Сам понимать должен, такие серьезные изменения в опорно-двигательном сразу потянут за собой психику. А мы и без того умучились ее балансировать. Сбалансировали, ага… Нет, лапы – не буду. Ничего уже не буду…