Изжитие демиургынизма - [38]

Решил объехать деревеньку стороной. И тут втихую, как Баба Яга к малышам, под-кралась косая мысль: "А Саша Жохов, доведись, проехал бы напрямую по этой ребячьей игре, не пощадил бы, как не щадил и мужикову жизнь".

В шалашной деревне увиделся Дмитрию Даниловичу мир детской радости, творя-щей жизнь, из которой и возродится мир истинного крестьянствования. Так зарождается в юных душах желание сделать землю свою родящей добро… Кому-то вот из этих ребят унаследуется и его Данилово поле, и роща Устье, и Гаринский лес, и лес тут вот им поса-женный.

Представилось ярко и свое детство с разными играми. Сашу Жохова считали "вра-жиной". Неверным был. Но случалось, что кто-то и из не-больно податливых на пакости, переходил на его сторону. И уже в сгоќворе с ними совершались им злонамеренные про-делки. Разрушались конуќры, устроенные в песчаном берегу Шелекши, жглись шалаши-домики. Саша хвастался, говоря, как весело глядеть, когда они пылают и огонь пере-носится с одного шалаша на другой. Будто взаправдашняя деревня пыќлает. Уговоривал даже отнараку строить их и поджигать. Старался в глазах взрослых казаться смелым. Блудил по затонам на Шелекше, выќтаскивал рыбу из кувшинов… Так вот в ребячьих заба-вах-играх и скќладывается нрав человека. И переходит в характер, кои и выявляется в по-ступках взрослых.

Наверняка и сегодня среди игравшей в деревни ребятни есть свои саши жоховы. И есть простофили, над которыми шустрые всегда подтруниќвают. Они вроде блаженных, коим сулено царство небесное. У них в Мохово "простофилей" был Алеха, сын Гриши Буки, такой же блаженный, как и сам отец его. Ребятишки сговаривались в праздничный день забќраться в чужую загороду за морковкой, огурцами или брюквой. Алеха говорил: "Давайте я лучше в нашей загороде надергаю. Вы сторожите, а я буду воровать мамину морковку. Она и не узнает, не подряд навытаскиваю. В чужую-то загороду грешно…" Сашка Жох тут же зыкал на него: "Ты, ошпаренный, молчи. В твоей загороде побываем, когда яблоќки поспеют".

Алеха погиб под Москвой. Не мог не погибнуть, когда надо было стоќять насмерть и за себя, и за кого-то. Может за такого, как Сашка Жох. Было письмо от товарища из гос-питаля: "Алеха был храброе нас всех, даром что тихий. Он и раненый не ушел из окопа и погиб…"

И там, на фронте, его называли Алехой. Скорее всего сам так назвался по простоте ду-шевной. И Дмитрия Даниловича ужаснула мысль: "А если и ныне преследуются ребячьей ватагой свои Алехи Буки?.. Да и только ли ребячьей, и только ли Алехи?.."

У моховских ребятишек, подросших в войну, была игра в "дедушку Данила", председателя своего деревенского колхоза. Они его изображаќли, глядя на взрослых, немного чудаком. Тот, кто был дедушкой, подзывал колхозника, чаще тракториста, и заставлял глядеть "на пашню", в землю. Тот ничего не видел. И тогда дедушка говорил: "С тебя, милый работничек, два с половиной центнера ржицы, ты зерно в глыбистую пахоту бросил, оно и сгинет". И наставлял нерадивого: "У земли милости заќслужи хорошей работой, и людям слово дай, что поле уродовать не буќдешь вдругорядь".

Дмитрий Данилович не знал, говорил ли дедушка-председатель такие слова трак-тористам. Но тогда откуда бы взяться таким ребячьим играм. Чудаку было трудней и в ребячьей игре-мире. На него, как и взаправду, яро нападали власти, зубастые мальчишки.

В Мохове глазом, следившим за ребячьей игрой, было общество — схоќдка, соби-равшаяся в летнюю пору возле Шадровика, большоќго камня-валуна на берегу Шелекши. В зимнюю пору ребячьи забавы были на виду у взрослых. Не все проделки ребятни усматривались, но мимо безобразных выходок не проходили. С родителей спрашивали. Мир строже и умнее всяких грозных властей. Надо бы и ныне за ребячьей игрой следить доброму глазу. Им бы и должен стать клуб. Но он под присмотром казны.

Дмитрий Данилович походил по прутяной деревеньке, оглядел ее хозяйќским гла-зом. Высились журавли над колодезными срубами. Отводки в заќгороды отворялись и за-творялись. В овинники, где стояли нагуменники, вели прогоны. Это была прежняя их де-ревня Мохово, хезнувшая при колќхозе. Но почему вот она привлекла ребят?.. Новых ны-нешних домов тут не было. Вроде и ребятишки, играя, понимали, что без дома своего, без огорода и построек возле, никакое это уже не деревенское жилье.

Завтра или послезавтра пацанье соберется в своей деревне и увидит, что она обне-сена "неприступным валом" каким обносились старинные крепосќти. Догадаются, что это сделал он, дядя Дмитрий, как они его назыќвают. А внуки скажут — наш дедушка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

По вырубам в Гарях Дмитрий Данилович проездил с лесным плугом до глубокого вечера. Вернулся в сумерках. На внуков поглядел с затаенќной улыбкой. Спросил, что они ныне делали. Были на реке, пололи гряќдки в загороде, дважды купались. То, что он видел их игру, не сказал.

С Иваном разговор зашел о сенокосе. Через пять дней начнут косить луга. Дмит-рий Данилович расчитывал завтра до обеда поездить еще по вырубам. Потом вывезти из Казенной, с Тарапуниного поля, жерди и коќлья, частокол. Всем, кто что нарубил, доставить к домам. Надо было выкроить время сходить в ульи. Дела мелкие подпирали, как это и всеќгда перед сенокосом и жатвой.