Изжитие демиургынизма - [35]

Дмитрию Даниловичу захотелось убрать со стола мешочки с лесными сеќменами, которые он выложил и намеревался показать Николаю Петровичу. Благодушного разговора, на который он, лесник, настраивался было, уже не хотелось начинать. Но какое-то чувство смирения подсказало, что надо покориться в терпении. И он сказал, когда Николай Петрович положил трубку телефона и обратил к нему взор:

— Был вот в районе, в лесничество проехал… — слово "район" подеќйствовало: значит у начальства. Председатель кивнул приветливо. — В Сослачиху съездил в большое лесничество. Семенами сосны и ели обзавелся, — выложил мешочки, спрятанные было в тепло карманов. — Лесќником в Сослачихском кордоне полковник в отставке. Лес-то вырубили, так вот разводит.

Николая Петровича удивило, что лесником отставной полковник. Спроќсил, что это его заставило пойти в лесники? Дела посолидней не нашќлось…

У Дмитрия Даниловича не было желания рассказывать о Павле Андриановиче. Но после слов председателя отдало желание и рассказать ему о своих планах посадки сосенок и елочек в Гарях за Шелекшей. И он, поќжав плечами, промолчал. А Николаю Петровичу надо было выговориться о своем.

— Открываем вот сводку по заготовке кормовых витаминов, — сказал он с серьезным видом… Хвойно-витаминную муку и веточный корм… Из Межколхозлеса вот телефоно-грамма… В Казенной вырубили ельник, вот ветки и соберем…

Похоже, кто-то стукнул в райком о ельнике. И из райкома окќрик лесхозу: что смот-рите. И там загородились хвойной мукой и ветоќчным кормом. И полетели телефонограм-мы и звонки… Дмитрий Данилович был доволен, что отпала угроза за самовольный выруб ельника в Казен-ной. Ветки чего не подобрать, раз указание на то. Но главное поле стало новым у Тарапуни. И он сказал Николаю Петровичу:

— Еловые лапы мужики скотине на подстилку рубили, в навоз шли, в удобрение превращались. А коли на муку размолоть, так и корм хороќший. Через АВМ и пропустить.

— Опять на молодой сосняк в Гарях намекают, — сказал Николай Петќрович и отвер-нул в сторону свой взгляд, вроде как и сам противясь этому. — Звонят вот…

Дмитрию Даниловичу было ясно, что тут не обошлось без Саши Жохова. "Сексо-та", как о том проговорился парторг, учитель Климов. Прямо "взоќрвать" Коня Саше не удалось, так вот доносом решил досадить. Перебоќров себя, Дмитрий Данилович спокойно высказал председателю:

— Сосняк там, в Гарях, и можно проредить, провести выборочную рубќку. И хватит для плана по хвойно-витаминной муке.

Николай Петрович с какими-то мыслями в себе промолчал. Был как бы под двумя огнями: лесника Корня с Гарями, и указаниями вырубить их. Парторг и правление за ос-тавление Гарей. И Сухову донесут, он и может вмешаться. Помедлив, вымолвил уклончи-во колхозному леснику:

— Понимаю, но настаивают. Горяшина не убедить. Пашня-то висит за нами. Поду-маем вот с выборочной вырубкой.

Дмитрий Данилович спрятал в карман мешочки с семенами и ушел с привычным чувством непонятого человека, а скорее отринутого. Не сулил колхозу усмотренного зем-лей согласия его председатель с полем и самим пахарем. И вот с лесником. Николай Пет-рович делает вид, что в чем-то уступает "раб-отникам" и исполняет "ЦУ", но на деле-то всего лишь держится на должности. Никто, кроме самого сеятеля, не болеет землею и не живет заботами о ней. Лесник — тот же вот сеятель. Сосны в Гарях Дмитрий Данилович отстоит, не пустит на истребление. Задуматься бы вот кому-то во что вскочит эта хвойная мука из гарянского сосняка?.. Но — "изобретение времени", новшество. Как тут каќкому-то пахарю поднимать голос против всех? Да и названия заманчиќвые: "Хвойная мука", "Ве-точный корм". Вроде "Мишка на севере", или "Крупчатка".

2

Из сельмага к конторе шли гурьбой девчата. Счетоводки, учетчицы, специалистки. Человек восемь вышагивали одна за другой. В руках по большой сумке с буханками хле-ба. По улице в ту и другую сторону ухоќдили хлебники из дальних деревенек. Те буханки несли в мешках за спи ной как драгоценный дар. Так вот в плетнях носили отаву из своих овинников скотине, сено из задомных сараев, солому из нагуменников. А теперь не свой хлебец неси в свой дом. Дивись мужик!.. Затмение раќзума нашло на тебя за грехи вели-кие… "Вот и настало кормление мужика городом". Дмитрий Данилович усмехнулся этой своей мысли, повторив оправдательно-трибунное "если можно так выразиться". Каждый раз все смиреннее думалось при виде хлебных шествий из сельмага. Свыкались и свык-лись, рассужќдая: "Чего же, хлеб-то вот доступный. Деньжонку в колхозе на то и выдают. Может такое и властям не в убыток, как вот от торговли борќмотухой. Больше-то чем казну копить". Где уж тут "простому" чеќловеку все осмыслить. Да и не положено ему о таком думать, на то демиургыны… Вот что угомоном, как неразумному дитяти, в голову втемяшилось… И все же досадно глядеть, когда хлеб, который и цари ели и ныне едят, летит в пойло скотине. Но… как иначе-то, если он дешевле привезенной с целины соломы. И опять усмешка горькая: "Бытие вот и определяет твое сознание".

Дмитрий Данилович в раздумьях не заметил как подошел к сельмагу. Очередь по-разошлась, хлеб еще оставался. Грешно не воспользоваться случаем. Иван хлеба может и не взял. Светлану они этим не обременяли. Найдется кому ткнуть пальцем: "Вот и учи-тельница корову хлебом корќмит". В школе обязывали наставлять детей, чтобы они гово-рили отцам и матерям как преступно хлеб скотине скармливать. Но ученики не усваќивали такие наставления учителей. Светлана не говорила школьникам о хлебе, хотя мероприятие такое в школьном плане было записано… Но как это можно, чтобы школяры "воспитывали" родителей.