Изыде конь рыжь... - [27]

- Владимир Антонович, - умиленным голосом сказал тоже что-то сообразивший Зайцев. - А хотите из гранатомета пострелять?

- У вас есть лишние гранаты и что-то ненужное? - оскалился Рыжий.

- У нас есть свежепочиненный гранатомет, нуждающийся в проверке, и сарай, нуждающийся в сносе.

2-3 января. "Время делить себя..."

- Господа сотрудники, прошу уделить мне пару минут вашего драгоценного внимания.

Странным вещам начинаешь радоваться на сорок втором году жизни. Например, тому, что ты не металлург. Потому что вставшая домна - это катастрофа, а вставшая вычислительная лаборатория - это тоже катастрофа, но она, лаборатория, достаточно легко разбирается на ограниченное количество ящиков и контейнеров, узлов и чемоданов, персонала и родственников, помещается в грузовики и перевозится на новое место, даже не замечая того обстоятельства, что директор соскочил еще на Литейном, естественно, ни с кем не попрощавшись. Вот попробуйте проделать такое с домной.

Более того, разговор в утепленном кузове непременно свернет на работу - и то, что колонна выехала за городскую черту, тоже останется незамеченным. А вот по прибытии, естественно, разразится скандал, потому что ожидали же переезда в новое здание - естественно, удобное, теплое... разбаловал их Владимир Антонович, нечего сказать, - а оказались в незнакомой воинской части, в помещении барачного образца... правда, неведомая армейская сила - чудо из чудес - сообразила барак этот к приезду гостей протопить и выгородки в нем сделать, а в хвостовой части здания даже водопровод действующий обнаружился. Впрочем, удивляться нечему: и по общему виду части понятно было, что человек здесь сидит толковый, и господин бывший директор предполагал, что из личинки этой вылупится вполне терпимый удельный князь...

Но жалобы и возмущенный плач следовало задавить в зародыше, потому что военные, даже лучшие из них, это военные - кому, как не Штолле, бывшему шифровальщику, знать, - и противостоять им следует единым фронтом.

Так что обстановку - вернее, будущую обстановку, - в городе Александр Демидович описывал в выражениях кратких, сильных и почти непарламентских.

- Возможен грабеж. Возможны пожары. Возможно абсолютно что угодно. Вы все знаете, что было в Москве. Но в Москве тогда не голодали. И людей не ели, кстати говоря. Мы с вами еще можем попрятаться по подвалам - но с неизвестным результатом. Техника - не может. Господин директор в предвидении всего этого договорился с военными и обеспечил нашу безопасность. Но вы должны понимать, что она зависит еще и от того, насколько ценным объектом мы покажемся. Господа, вас целый год отгораживали от этой стороны дела, но надо же когда-нибудь взрослеть?

Ограничивало силу выражений даже не присутствие лабораторных дам, а Анна Ильинична с белой до прозрачности свитой. Совершенно незачем было при ней объяснять, как именно господин директор что обеспечивал - на каких условиях и с каким, практически неизбежным, результатом. Ей сейчас хватит своего.

Марик в роли главнокомандующего был, по выражению отца, "типичный хорош гусь". Взялся с места в карьер обеспечивать, опекать и защищать и, разумеется, немедленно оттоптал всем ноги. Довел даже обычно молчащего Сашу до невнятного шипения, от Андрея дождался "П-поди ты к черту!", и это еще по дороге - то сумка плохо закреплена, то у Лельки, видите ли, ноги пледом не прикрыты. Цветочки, посеянные Владимиром во время давешнего разговора в библиотеке, распустились не ко времени.

Ягодки обнаружились в гарнизоне. Казарма была неуютной, со следами запустения - должно быть, пустовала с весны. Пахло внутри, как на съемной даче в первые дни: пылью и безлюдьем, но - две большие изразцовые печи протоплены, жаровни накалены, окна проконопачены. Не уют, но гостеприимство налицо - а оболтусу, шпане этакой взбрело в ушастую голову скандалить, - мол, полы не метены, дорожки не расчищены, сквозняк, и вообще, - совершенно не годится для жизни дам. Вот и ванные у вас тут, страшно сказать, общие, и далеко от комнат. Довел бедного капитана, провожавшего к казарме, до свекольно-помидорного цвета, одышки и рыка: "А ты тряпку, тряпку возьми... студент!" - и кабы одумался, извинился, - так нет же. Как это - ужин подают в офицерской столовой, вон там вот, внизу под горкой. Капитан вылетел вон, дверью хлопнул. Жаловаться побежал.

Из-за чего вышел шум на гражданской стороне гриба, Штолле так и не узнал - пригнали солдат разгружать технику, отойти от них он не мог, контейнеры, конечно, рассчитаны были, в том числе, и на аварии разной тяжести, но что не под силу Господу Богу, то под силу рядовому Иванову - и мышка, разбившая золотое яичко, наверняка служила в императорской армии... даже не важно, в какой.

Зато он первым увидел, что на дорожке возник, сложился из воздуха человек в зимней повседневной форме... и если сейчас это личинка, то вылупится из нее, следует ожидать, самолет. Тяжелый бомбардировщик, не менее. Князь-горыныч. А что? В кои-то веки кто-то будет соответствовать занимаемой должности.

А потом на порог ступила Анна Ильинична... и окружающее произведение бесшумно сменило жанр.