Извращение желаний - [5]

Но случилось так, что мне не пришлось ничего выдумывать. Женька достала из холодильника огромный помидор, я как раз утром купил «Бычье сердце» – грамм по 500 каждый, несла его на стол и уронила. И попала прямо Ваське по черепушке, он аж мордой в блюдце с молоком плюхнулся.

Посмеялись. Тут кот вернулся. Я был уверен, что он начнет нас шантажировать, просить что-нибудь вкусненькое из холодильника. Он всегда так делает, когда его Женька чем-то обижает. Но кот независимо прошел в середину кухни и сказал:

– Черт побери, голова-то болит! Вот же идиотизм!

Женька опять засмеялась. Она всегда была уверена, что Васька умеет разговаривать, только скрывает это уменье. А я немного обалдел. Немного…

6. Авторское исступление 2

Нет такого дурака, который в нужный момент не прикинулся бы дурачком.

Станислав Ежи Лец

Ыдыка Бе, как и все Ыдыки, особенно сидельные Ыдыки, всегда находился внутри любой информации, одновременно оставаясь снаружи ее. Приближение третийного возраста для сидельных Ыдыков часто чревато разтроением «Я», что приводило к тройственному созерцанию за этой информации. Четвертийный возрастной рубеж возвращал их к исходному состоянию.

Разтроеные Ыдыки были опасны лишь для Ыдыков, не достигших нравственной зрелости и смотрщиков Закрытых обиталищ. Барые дедеки не могли в их присутствии Дерить, а смотрщики Закрытых обиталищ не могли смотреть.

Как отражается контакт с разтроеными Ыдыков среди обитателей Закрытых обиталищ никто не знал.

Все это сообщил мне рыжий кот, которого я по-инерции продолжал звать Васькой. Впрочем, я, будучи слегка обалдевшим, больше выражался односложно: «Да. Конечно. Может быть. Да неужели? Кто бы мог подумать. Это надо обсудить…»

Зачем это надо обсуждать, я как-то и не понимал толком. Тем более, что Ыдыка Бе по-прежнему находился внутри информации, продолжая тройственно оценивать ее снаружи, что, несомненно, несколько затрудняло наш диалог. Я, даже, попытался быстро просмотреть инструкцию по общению с закукленными цивилизациями («Малыш», стр. 157.), но Ыдыка Бе сообщил, что их цивилизация вполне открыта и, даже, присматривает за другими.

Тогда я не нашел ничего лучше, чем спросить кота:

– Как мне к тебе теперь обращаться: Василий или Ыдыка Бе? И что эта самая Ыдыка означает?

– Пока я общаюсь с тобой через это животное, – сказал нежданный гость, – лучше обращаться ко мне по имени – Бе. А Ыдыка – это, скорей, титул, если применить простенькую аналогию с принципами вашей социальной структуры. Нечто вроде понятия ученый, могущественный, правящий, дворянин.

– Хорошо, Бе… Как-то странно звучит, прямо скажем. Послушай, Бе… Да-а. Может, все же Василий?

– Сам ты Василий, – обиделся Бе. – Для меня ваши земные имена тоже странно звучат, будто в одно имя сразу нескольких человек воткнули.

– А у вас что, каждый слог – имя.

– Естественно, – ответил Бе, почесывая задней ногой противоблошный ошейник. – Ты бы купил, что ли, ошейник новый, этот уже выдохся.

– Кусают? – спросил я.

– Покусывают, – уклончиво ответил Бе.

Подожди, читатель. Я что-то увлекся. В этой главе я должен вкратце рассказать о сущности Ыдык, а не описывать подробности нашего общения. Итак, слушай.

Ыдыка Бе, как и все Ыдыки, особенно сидельные Ыдыки, всегда находится внутри любой информации, одновременно оставаясь снаружи ее. Приближение третийного возраста для сидельных Ыдыков часто чревато разтроением «Я», что приводит к тройственному созерцанию за этой информации. Четвертийный возрастной рубеж возвращает их к исходному состоянию.

Разтроеные Ыдыки опасны лишь для Ыдыков, не достигших нравственной зрелости и смотрщиков Закрытых обиталищ. Барые дедеки не могут в их присутствии Дерить, а смотрщики Закрытых обиталищ не могут смотреть.

Как отражается контакт с разтроеными Ыдыков обитателей Закрытых обиталищ никто не знает.

7. Елена Ароновна, соседская ведьма

Революция свершилась. Коммунист говорит матери:

Ну, теперь у нас всего вдоволь будет: и еды, и одежды, и товаров!!

Совсем как при царе, – комментирует мать.

– Ни одна живая душа не должна об этом узнать! – строго сказал нечистый пенсионер Зюгатофель. Потом он немного подумал (в телефонной трубке было слышно его трудное дыхание и зримо виделось шевеление мясистого носа) и добавил: – Старшим коммунальным ведьмам, пожалуй, можно рассказать.

Старшие коммунальные ведьмы (big vеdimacus urbanicus kommunisticus) были важны для деятельности престарелого синекурца, так как на зловредных митингах они выкрикивали лозунги и собирали пожертвования у людей и нелюдей.

Елена Ароновна кивнула головой.

– И нечего кивать! – взвизгнул Зюгатофель. – За нами тысячи душ человеческих. Нас – тьмы и тьмы, и тьмы. И мы – не скифы. Как учил наш духовный вождь: конспирррация и еще раз конспирррация. Не кивайте, а выполняйте, мадам Елена.

– Слушаюсь! – четко сказала ведьма, поправила на пышной груди халат, отчего один фиолетовый павлин соединился с другим оранжевым, и нажала кнопку номер два.

– Алеу, – отозвалась трубка.

– Сабина, голубушка, что я тебе расскажу, – заворковала Елена Ароновна…

8. Необъяснимые происшествия

С религией получается то же, что с азартной игрой: начавши дураком, кончишь плутом.