Сара Иосифовна подошла к двери, затаилась, и я понял, что она прислушивается.
- Саша, - тихо сказала она. - Саша, вы не спите?
- Что вам, Сара Иосифовна?
Я встал, открыл дверь. Хозяйка прятала глаза.
- Что вам, Сара Иосифовна? - повторил я настойчиво.
- Вот, возьмите-ка, - она быстро сунула мне в руку клочок бумаги и ушла.
Я развернул бумажку, на ней был написан какой-то адрес. Я вышел из комнаты.
- Что это?
- Это адрес, - сказала хозяйка, не глядя на меня. - Велено было передать только тогда, когда вы спросите, но вы разве ж догадаетесь спросить.
- Да кем велено-то, Сара Иосифовна?
- Кем, кем. Будто вы не знаете? Женей.
- Вы знаете Женю?! - ахнул я. - Бог мой, откуда?
Она посмотрела на меня с таким видом, что я смутился. Ну да, ну да. Женя искала меня, искала по имени моей хозяйки, неудивительно, что она с нею знакома... Я ушел к себе, затворил дверь, положил бумажку на стол и бесконечно долго смотрел на нее, не мигая, до тех пор, пока у меня из глаз не побежали слезы. Почему-то я был уверен, что они были совсем не такие чистые и прозрачные...
А в это время в прихожей, Сара Иосифовна шепотом разговаривала по телефону, прикрывая трубку рукой, оглядываясь на дверь квартиранта.
- Да, милая, я отдала ему адрес, уж вы не сердитесь на меня. Не вытерпела, старая дура... И не уговаривайте меня, дура я, дура. Только мне сдается, он и не обрадовался вовсе. А вы все плачете? Устали плакать? Ну и не плачьте. Не помогает ведь это.
Мне показалось, что я слышал все от слова до слова. Я взял бумажку и медленно порвал ее на мелкие, очень мелкие клочки. Очарование ушло. Очарование нельзя топтать ногами, даже если они обуты в изящные женские туфельки...
Быть может, лишая человека разума, Бог хочет не наказать его, а наградить?
