Извилистый путь - [81]

— Это как? — спросил седоусый.

— Ну… Только, давайте сразу договоримся — без последствий, без руко- и ногоприкладства, и тяжких телесных ладно? Ну, для меня, естественно, угум?

Кто-то из гномов снова хмыкнул, некоторые кивнули, остальные промолчали, унизительно зыркнув. Главный из них рявкнул:

— Не в твоем положении условия ставить! Говори.

— Прибил я парочку ваших из Кодла Гадов. Ой, простите, Совета Мастеров, того, там где одни старые пер… Старшие мастера.

— Кого именно?! — вразнобой воскликнули два гнома.

— Один такой мерзкий старикашка, прыщавый, а насчет других… Кто их знает, может и выжили…

— Сертор?!

— Угу, его самого… — уныло подтвердил я. — Не, ну а чё? Кто с чем придет, тот от того же, и тем же и…

Повисла пауза, все переваривали полученную информацию.

— Красава… — наконец произнес гном с темно-коричневой бородой, заплетенной в три косички, и дернул за среднюю косичку. — Респект тебе, и уважуха…

— Куда, куда? — удивился я.

— Ну, это… — смутился бородач. — Это я от Мусы слышал.

— А… Приблизительно понятно, — кивнул я. — А этот ваш Муса, это кто?

— О-о-о, это тот еще кекс! — хохотнул младший из стражников. — Бисквит!

— А че, упырь какой?

— Хах, скоро сам увидишь!

Прибыла кабина, я забрался в нее, охрана присоединилась, и я продолжил свой путь вниз.

На ужасной глубине, где закладывало уши, приходилось «продуваться», то есть зажимать нос пальцами, закрывать рот и «выдыхать» воздух, пока не отложит уши. Так делают ныряльщики за жемчугом, когда уходят на глубину.

Спустя некоторое время мы дошли до пункта назначения. Еще один подъемник, которым вытаскивали камни из глубины, затем — четыре гнома толкали тележку по рельсам в ответвляющий коридор, а еще четыре вращали ворот, поднимая кузов с камнем. Тут же топтались семь дюжих охранников с кнутами, и…

Рядом терся маленький зеленый человечек. Лопоухий, с заостренными кончиками ушей, худой, ростом с семилетнего ребенка, с длинными, достающими до коленок руками. Худые короткие ножки с торчащими коленками и непропорционально длинными ступнями. На ногах — большие, примотанные шнурками к ногам ботинки. Кожаные короткие штанишки, жилетка из того же материала зашнурована на кругленьком животике. Большие карие глазищи, огромный зеленый прыщавый нос, а на голове — реденькие волосенки, сбритые словно под гриву лошади.

Я сразу начал вспоминать, когда последний раз много пил, да и вообще, когда последний раз пил! Вот уже и зеленые человечки мерещатся!

— Ого! — шмыгнул носом зеленый малыш, доходивший гномам до груди, а мне и вовсе до пупка. — Вот это диковина!

— Муса, да ты сам не меньшая диковина! А это всего-навсего… Человек?! — остолбенел надсмотрщик в кожаном панцире и зеленой футболке под ним. Судя по одежде, он был здесь главным.

— А я чё и говорю — человек! — подтвердил Муса, смачно сморкнувшись на пол, заткнув при этом одну ноздрю пальцем, и тряхнул головой. Его заостренные, лопуховидные уши качнулись в такт.

— Муса, я думал ты один у нас такой, достопримечательный… А тут еще и такое есть… — протянул старший.

Окинув взглядом пещеру, где я теперь находился, я увидел, что оно спиралеобразно уходящее вверх. Еще, возле подъемника, не знаю зачем, лежала откидная решетка. Возможно, пока штрек был неглубоким, там на ночь закрывали рудокопов.

— Эй, ты, человеческое отродье! — послышался оклик сзади. Невесть откуда нарисовался еще один гном, несущий в руках сверток. — Оденься. Твои тряпки долго не выдержат.

Он бросил мне сверток к ногам, который размотался, и из этой кипы выпала кожаная куртка и такие же безразмерные штаны.

— Прости, поменьше не было, — язтельно произнес он.

— Да и на том, спасибо! Хоть теплей будет! У вас тут дубарь знатный! — сказал я, собирая одежду.

Гном, собравшийся выслушать от меня негодующие вопли, и с удовольствием погрызться и поглумиться надо мной, глотнул язык и нервно пожевал губами.

— У меня, братцы, будет к вам одна просьбочка: побрейте меня наголо! А то уже зарос, как мамонт!

Гномы хохотнули, но один вытащил из-за пояса остро отточенный кинжал, сгреб мои патлы в жменю, и начал их срезать, но не сбривать.

— Не ахти как получилось, но для тебя сойдет! — сказал он мне через минуту, бросая последнюю горсть на пол. Теперь у меня на голове были волосенки длиной в сантиметр, вернее, местами в сантиметр, местами в два, а иногда и при самой черепушке. Как срезалось.

— Ха-ха! — заржали гномы, разглядывая мою головешку. — Похож на плешивого бомжа!

— Зато в глаза не лезет! — категорично заявил я, в который раз ощупывая череп. Мда…

— Ну, вот тебе кирочка, и — вперед! — подбодрил меня главный из них, торжественно вручая мне вышеупомянутый инструмент.

— Вперед, труба зовет!

Гном кивнул в сторону штольни, уходившей вниз, где как раз нарисовался кузов с породой. Стражники внимательно за мной наблюдали, Муса тяжко вздохнул, еще раз сморкнулся на пол, и погрёб за мной.

— А… Эти как? — неуверенно спросил один надзиратель, кивая на нас, и переведя взгляд обратно на главного.

— А эти — пусть так. Ничего не случится. Приказ…

Я немного замешкался, задумавшись над их словами, но когда подошел к гномам, накидавшим в вагонетку породу, то обо всем догадался: у гномов на ногах были кандалы, они были скованы попарно. Смотрели они на меня с ненавистью, презрением, омерзением. Все эти чувства были смешаны, и струились из глаз заключенных. Мда, несладко, ой как несладко мне тут придется!