Извилистый путь - [64]

Я хохотнул, понимая, что никогда бы так не поступил. А потом мои глаза в ужасе распахнулись. Неужели мне уже настолько плохо? Я брежу? Фууф, нужно отдохнуть! Снова присев у стены, я опустил голову, вытянул ноги перед собой и, видимо, вновь отключился на некоторое время.

Сколько я был в отключке, не знаю, но еще сильнее захотелось пить. Немного так посидев, я все же поднялся на ноги и нетвердым шагом вновь побрёл вперед.

Я уже сменил несколько коридоров, дошел до надписи DXх, уже успел узнать, кто эту махину рыл — все те же маленькие человечки. На стенах появились, встречаясь через каждые три километра, плиты с барельефами. Моя голова автоматически отсчитывала шаги. Плитки были из камня темного цвета, на них был изображен значок «-».

На одной плитке я застопорился и долго ее разглядывал, пытаясь сформулировать мысль, которая скользила где-то рядом, но когда к ней поворачиваешься, она все равно остается на том же месте (это походило на волос, висевший на полях шляпы, и сколько бы ты не крутил головой, если он висит на краешке видимости твоего глаза, то он там будет оставаться!) Вот так и мысль — сколько бы я за ней не гнался… Кот хоть догоняет свой хвост, когда уляжется, а тут… Уляжется?! А почему бы не перестать суетиться, а просто остановиться, сесть и нормально подумать?!

Мысль упорно отказывалась лезть в мою голову. Я несознательно ковырял ногтем плитку, на которой были изображены вот такие вот волночки, очень приятные наощупь, хорошо вырезанные, гладкие. А остальная часть плитки… Ай! Я сковырнул стык между камнем и плиткой и сломал ноготь. Больновато, вообще-то! Мой воспаленный мозг уже плохо варил, я с обидой стукнул по плитке, и она внезапно отошла в сторону.

— Ух-ты, классная заначка! — вяло удивился я. — Рукомойник, что ли, водичка вот в стаканчик бежит. О, остановилась, ведь стаканчик уже полный… Классно-то как! Нахватался слов дурацких — «классно»! А, плевать, что вода для того, чтоб в ней руки мыть, попью немного, пока никто не видит!

Воровато оглянувшись, я вытащил стакан и сделал несколько глотков. Вода была холодной и вкусной, донельзя сладкая…

— Вода!? — возопил я, когда стакан жидкости запустил работу моего мозга. — Вода, елки-бревна! Сколько километров протащился, а она, зараза, была совсем рядом!!!

На третьем стакане я дал себе пощечину, чтобы успокоиться и перестать пить. Ведь читал же где-то, что сразу много напиваться — смертельно вредно для здоровья. Стащив с себя бахтерец, поддоспешник, камзол, рубаху, а потом плюнув и раздевшись наголо, я пальцем нашел определенную точку нажима, на которой вода текла с максимальной скоростью, а затем просто наливал полный стакан и опрокидывал на себя, терся руками, смывая с себя пот, пыль, грязь и усталость, совсем не обращая внимания на температуру воды.

Под конец моего купания пол и стены в радиусе десяти метров были мокрыми, благо, я раздевался на приличном расстоянии. Раз двадцать присев для согрева, натянул на себя камзол, штаны… Ну, в общем все, что было, оставив только портянки и рубаху, чтобы постирать, а то их благоухание выводило меня из себя.

Через энное количество времени я бодро вышагивал по коридору, размахивая правой рукой, вращая портянкой, зажатой в руке, чтобы та быстрее сохла, а в левой руке нес реквизированный стаканчик с водой, иногда прихлебывая оттуда маленькими глоточками. Рубаха и вторая портянка висели на плече в ожидании своего череда, а я на разные голоса горланил песни, чтобы веселее было топать. А потом…. Потом я дошел до двери, внимательно прочитал надпись на ней, и устало привалился спиной к стене. Там было написано — AaBbDd» | CcDdWw».

Живот мой нервно булькнул, там уже давно ничего не было, окромя воды. Ничего лучше не придумав, я развесил на ближайших лампах рубаху и портянки, стянул со спины оставшийся кусок савана, смотал его в валик, положил на пол, и улегся на него головой. Уложив рядом с собой фалькату, потрогал пальцами зарубцевавшиеся ранки на голове и уснул. Уснул надолго. Снилась мне разная чепуха: как будто те существа, которые жили здесь задолго до моего прихода, пришли ко мне и с удивлением меня рассматривают. Потом они расположились недалеко от меня и начали жевать какие-то странные черные, светящиеся голубоватым светом, кусочки, и запивали их чем-то из фляжек. Насытившись, они встали, и ушли дальше, а я проснулся с грызущей меня мыслью, которую я озвучил вслух:

— Вот уроды, поделились хотя бы!

В надежде осмотрев вокруг себя пол, я не обнаружил никаких следов пребывания коротышек, вздохнул, подошел к очередному выпирающему камню и нажал его. Шорох трения камня о камень — и дверь отошла в сторону. В новом коридоре исправно вспыхнули лампы и я вышел к новой развилке. И снова коридоры, снова возмущенные вопли желудка, который, Бог знает, сколько не ел!

Коридоры сменялись один другим, меня мучил вопрос: «А куда же они ведут?» Ведь такую огромную площадь они покрывали! Потом на пути попалось ответвление, длиной с десяток метров, с дверью в конце, в которую я заглянул. За ней раскинулся огромный пустой зал. По всему его пространству, куда хватало взгляда, росли странные растения, больше похожие на гроздья кристаллов. Иногда они были прямые, как копья, напоминавшие сталагмиты, иногда — строгие вытянутые многогранники, словно вырастающие из песка, дивные причудливые растения. И хотя в зале было темно, ни один факел не вспыхнул на его стенах, от этих кристаллов исходило какое-то темно-сине, с голубым кантиком по краю, свечение. Они приковывали взгляд, завораживали, и я вдруг понял, что они живые, и здесь их специально выращивают! Или выращивали. Когда я ступил внутрь комнаты и прошел вглубь метров пять, дверь сзади поползла назад, со звуком врывающегося из отверстия воздуха. Испугавшись, я шагнул назад, и она опять с таким же звуком открылась.