Изувер - [22]

— Дальше что? — осторожно спросил Гольст.

— Как в тумане… У меня все поплыло перед глазами. Показалось, что Борис потянулся к ружью…

— Где оно находилось?

— Где? — переспросила Ольга. — Когда я вошла, оно лежало на полу. Но Борис сказал, что сначала оно было на кровати, a когда он сдернул с Александра Карповича одеяло, упало на пол. У меня мелькнула безумная мысль:

а вдруг Борис сейчас и в себя тоже?

— Почему вы так подумали?

— Вы бы видели, в каком он был состоянии!.. Я схватила ружье и решила унести его подальше от Бориса. Побежала к соседям напротив…

— К Бобринским?

— Да, к ним.

Дальше Каменева сообщила то, что уже несколько раз говорила на допросах.

— Почему вы на первом и последующих допросах говорили следователю районной прокуратуры, что в момент выстрелов Борис находился с вами в одной комнате? — задал вопрос Гольст.

— Борис попросил.

— Когда именно он попросил об этом?

— Ну. . По-моему, когда я взяла ружье и хотела его унести.

— Значит, сразу после того, как вы вошли в спальню и увидели трупы?

— Да, — еле слышно ответила Ольга.

— А чем Борис объяснил свою просьбу?

— Сказал, что затаскают по милициям, будут трепать нервы. А у него скоро госэкзамены…

— Но ведь вы сказали неправду. Так?

Каменева, вздохнув, кивнула.

— Мне было очень жалко его. Он так переживал… В общем, я боялась за Бориса. Он сказал мне. рассказывай все, как было в действительности, только не говори, что я ушел от тебя в другую комнату. Я выполнила его просьбу — все честно рассказала, только скрыла его уход… Неужели это такая большая вина? — Ольга прижала руки к груди. — Просто я не хотела, чтобы его таскали на допросы, нервировали… Он и без того столько пережил!

«Похоже, она говорит искренне, — подумал Владимир Георгиевич. — Просто хотела уберечь любимого человека от лишних волнений»

— Как относился Борис к своим родителям? — спросил он.

— Очень хорошо! — с неожиданным жаром ответила Ольга. — Можно даже сказать, идеально. Уважал их…

— А как они относились к Борису?

— Любили… Правда, я не очень давно стала вхожа в их семью. Собственно, даже не успели по-настоящему сродниться, — Ольга вздохнула. — Но меня поразило то, как все они умели ладить друг с другом — Ларочка, Борис и родители…

— А после их смерти как он о них отзывался?

— Переживал… Один раз сорвался.

— Когда? — насторожился следователь.

— Перед самыми похоронами. Я приготовила для Александра Карповича его новый костюм, чтобы одели его в морге. А Борис был против. Сказал: пусть в гроб кладут в старом костюме.

— Почему?

— Ну, мол, отец — убийца его матери… Потом, как мне показалось, ему было стыдно за то, что пожалел новый костюм.

Гольст уточнил еще кое-какие детали и закончил допрос. Подписывая протокол, Ольга спросила, можно ли сделать так, чтобы о ее визите в прокуратуру и этой беседе Борис не узнал.

Владимир Георгиевич твердо пообещал, сказав при этом:

— Но у меня будет к вам просьба.

Вы также ничего не говорите мужу о нашей беседе.

— Конечно, конечно, — закивала Каменева. — Да его сейчас и нет в городе…

— Где же он? — полюбопытствовал Гольст.

— Сказал, что едет в деревню на охоту. К приятелю… А там ли он… — Ольга замолчала, печально глядя в окно.

— Вы сомневаетесь, действительно ли Борис на охоте?

— Не знаю, — Ольга перевела грустный взгляд на следователя. — В прошлом месяце тоже говорил, что на охоте. А потом я узнала, что он был у одной женщины, — она махнула рукой. — Что с ним поделаешь? Испортили его всякие… — Каменева не договорила.

— Когда он обещал вернуться?

— Послезавтра, — ответила Ольга, поднимаясь со стула.

«Волга» мчалась по загородному шоссе. День выдался морозный, ясный.

Снежный наст по обеим сторонам дороги вспыхивал мириадами искр.

После вчерашнего допроса Каменевой Гольст решил произвести обыск на даче Ветровых. Вместе с ним в машине были следователь Ворожищев и капитан Самойлов. Впереди на «газике» ехали сотрудники райотдела внутренних дел.

В «Волге» продолжался разговор, начатый еще в городе. О том, насколько можно доверять показаниям Каменевой на последнем допросе, проведенном Гольстом. Действительно ли в момент выстрелов Борис находился в другой комнате?

— А что, если она по какой-то причине хочет насолить мужу? — высказал предположение Ворожищев.

— Мне показалось, что она была искренна, — ответил Владимир Георгиевич. Видно, что любит его, жалеет.

— И ревнует, — добавил Сергей Михайлович. — А где ревность, там такое может быть…

— Зачем же ей доставлять Борису крупные неприятности? — возразил Гольст. — Тем более, раз речь идет о таком серьезном, даже страшном деле.

Зачем ей давать нам повод подозревать Бориса в убийстве?

— У женщин на первом плане эмоции, а уж потом логика, если она вообще кому-то из них свойственна, — усмехнулся Ворожищев. — Разве не было в вашей практике случаев, когда ослепленная ревностью женщина без рассуждений шла на что угодно?

— Почему только женщина? — заметил капитан Самойлов. — И мужчина из ревности может такого натворить — не приведи Господь!

— Посмотрим, — неопределенно произнес Гольст. — Вернется с охоты Ветров

— допросим.

— Удивляет, что Борис не поделился со следствием своими подозрениями о том, что Ларису убил отец, — сказал Ворожищев.