Изумрудный трон - [27]

Гирем облегчённо вздохнул. Хотя бы здесь дядя его поддержал.

— Я уже думал о зацепках. Трупы в старом доме Сиверта. Вряд ли все эти люди из Геррана, иначе бы мы уже давно знали об их исчезновении.

— Верно. Скорее всего, это жители окрестных селений. Я узнаю, откуда они и когда пропали.

— Мы также можем узнать, где в это время была Элли, и сопоставить…

Алан поднял ладонь.

— Гирем, успокойся. В конце концов, это мне придётся остаться здесь за главного, как бы мне того не хотелось. Твоя задача сейчас — ограничивать аппетиты отца и следить за всем, что происходит вокруг тебя. Ты едешь в столицу, а Элеур город опаснее, чем кажется с виду. Посматривай по сторонам и держись товарищей.

Они ещё раз обнялись, после чего Гирем встал и направился к двери. Коснувшись ручки, он неожиданно обернулся.

— Дядя, ещё одна странная вещь. Ты когда-нибудь слышал, что бы шегурты разговаривали?

У Алана взметнулись брови.

— Разговаривали… на изритском?

— Да.

— Вообще-то, шегурты считаются плодом скрещивания демонов и людей. Теоретически это возможно, но я никогда не слышал о том, что бы они…. Подожди — ты хочешь сказать, что те шегурты, которые напали на нас, умели разговаривать?

— Только один. Наверное, главный.

Мужчина в глубокой задумчивости начал гладить средней длины бороду.

— Что же он тебе сказал?

Гирем задержал дыхание.

— Что грядёт война.

Алан остро взглянул на него.

— Война… против Алсалона?

— Не знаю, дядя. Ещё мне показалось, что он говорил против своей воли, словно кто-то другой двигал его губами. На его морде было такое выражение, будто он сам не понимает, почему разговаривает.

— Я тебя понял, дружок, — Алан вынырнул из пучин мыслей и остро взглянул на юношу. — Давай поступим следующим образом. Когда ты окажешься в Элеуре, первым дело поговори об этом с Джензеном. Тебе ведь известно, что он занимается исследованием рефрамантии сознания. Возможно, вдвоём с братом, ты найдёшь объяснение этой тайне. А найдя объяснение, предпримешь соответствующие меры.

Гирем низко поклонился, чувствуя на себе взгляд дяди.

— Я всё понял. Да хранят тебя боги.

— Да хранят тебя боги, Гирем.

Он вышел в коридор и закрыл дверь. Повернувшись спиной к ней, он неожиданно столкнулся с Джаркатом. Историк был один.

— Ты что, подслушивал?

— Я никогда не подслушиваю чужие беседы — я ведь историк.

Гирем хмыкнул.

— А кузнец никогда не куёт кухонные ножи, я понял. Ты уже разговаривал с отцом? Что он сказал?

— Досконально изучил мою руку и символ на ней. Слава богам, до шлифовального материала дела не дошло. Думаю, я убедил его в том, что я историк. Правда, историю династии Дастейнов он слушать не захотел. Зато теперь я еду с вами.

— Я рад.

Джаркат хитро прищурил глаз.

— А я думал, что надоел тебе своим ребячеством. Но на сей раз беспокоиться незачем. Мы с тобой найдём для бесед самые серьёзные темы. Насколько я понял за эти несколько дней, ты даже что-то читал.

— Джаркат, а куда делись кристаллы сциллитума, которые я давал тебе для поиска отца? — неожиданно спросил у него Гирем.

— Они рассыпались в пыль после твоего ухода. Абсолютно все.

— Ну-ну. Мне сказать отцу, что ты не поедешь с нами, или ты добровольно вернёшь украденное?

Историк фыркнул и достал из кармана россыпь прозрачных камней. Гирем сгрёб их с ладони и с мстительным чувством удовлетворения спрятал в карман.

«Да уж, дядя, мне придётся посматривать по сторонам задолго до прибытия в столицу».

3

Когда Гирем пришёл на кладбище неподалёку от Геррана, накрапывал тёплый летний дождь. В этом месте хоронили членов семьи Рект и других семей, которые владели крепостью до них. Тела обычных людей изриты предпочитали сжигать, закапывая или развеивая по ветру пепел. Эта традиция существовала не всегда. Появилась она семьсот лет назад, во время большой войны с Алсалоном, когда некий Теург Агастрас Дастейн поднял армию мертвецов для защиты Изры. Десятки тысяч трупов смешались с живыми людьми и помогли отразить нападение орды Моисея. Только спустя некоторое время стала очевидной цена победы. Население Изры поразила неведомая болезнь, унёсшая жизни каждого третьего изрита.

Гирем остановился напротив надгробия в виде прямоугольного камня, который уже начал зарастать сорняками. Сначала юноша потянулся за рефрактором на поясе, но потом присел на корточки и начал вырывать траву руками. Острые стебли оставляли на ладонях тонкие болезненные царапины, но ему это даже нравилось. Это придавало действию значимость, впечатывало его в плоть и память, а он соскучился по действию, прозябая здесь, за спинами отца и дяди.

— Прости, что не заглядывал так долго, — сказал он тёмному от воды камню. — Я знаю, что это не оправдание, но мне было стыдно приходить к тебе после того, что произошло в Джихалаях.

Надгробие молчало. Гирем продолжал ползать на коленях, выкапывая из почвы белые корни.

— К сожалению, повод опять не из приятных. Я убил Элли, сжёг из-за того, что она оказалась девоной. Ты веришь в это? Помнишь, когда-то мы наблюдали за ней и Сивертом и гадали, когда они поженятся? Они были хорошими людьми.

Дождь шуршал в траве, брызги капель отскакивали от поверхности надгробия и падали юноше на лицо.