Изумрудный шторм - [121]

– И что сие означает?

– Да то, что ты проиграл, Мартель.

Узник печально покачал головой.

– Воды…

Я принес и подал ему воды, и этот добрый жест заставил меня усомниться, наделен ли я инстинктом отмщения. Должен ли я отдать этого человека на растерзание Дессалину? Но с другой стороны он обещал засадить меня в тюрьму во Франции, разве не так?

И я вернулся на палубу, споря с самим собой.

Корабль казался еще более неуклюжим. Сила ветра поубавилась, и я спросил Бриана, каким парусом стоит рискнуть. Поднятый парус, как мне казалось, поубавит качку и придаст нашему движению больше осмысленности.

Капитан огляделся.

– Никаким, мсье.

– Думаю, что стаксель поможет или я не прав?

Он указал рукой в небо. Тучи с кормовой стороны приблизились, а те, что громоздились впереди, похоже, отступали все дальше.

– Это то, чего я боялся. Скоро мы окажемся в самом центре бури, – объяснил Бриан, и тут я заметил, что свет стал меркнуть, а судно продолжает сильно раскачиваться из стороны в сторону. Небо снова затягивало тучами, точно сам Всевышний опускал занавес. – Это не чудо, мсье. Это страшная жестокость и несправедливость. Мы не прошли через шторм. Мы в самом центре бури.

И в этот миг она обрушилась на нас с новой, удвоенной яростью.

Глава 43

Поднявшийся ветер был так силен, что сразу похоронил все наши надежды. Дождь лил как из ведра и смешивался с соленой водой – казалось, ты находишься в каком-то супе – а волны ходили по морю огромными горами. Они с грохотом разбивались о корпус, и этому звуку вторил другой – небесный гром. Зеленоватого цвета вода заливала палубу «Мон-Пеле», словно старалась, чтобы мы поскорее пошли на дно. Корабль сотрясала дрожь, кончики голых мачт описывали широкие дуги, а мортира всем своим весом давила на носовую часть, и та все глубже погружалась в воду. Затем судно вновь медленно выныривало на поверхность, вода хлестала из всех щелей, и ее потоки безжалостно сметали и уносили все, что попадалось на пути. Шлюпки, бочки, лини и пушки срывало со своих мест и уносило за борт. Я испугался, что закрепленные в трюме бочки с запасом пороха тоже сорвутся со своих мест, начнут перекатываться, как шарики, а там, не дай Бог, вспыхнет искра, и они взорвутся – и наше судно разнесет на мелкие кусочки. Я боялся, что лопнут канаты, порвутся цепи и унесет якоря. Мы неслись по Карибскому морю с обрывками хлопающего на ветру паруса, съезжали с гигантских гребней волн, как на санях, и сила, уносившая нас неведомо куда, была пугающе неумолима.

Штурвал мы держали вместе – капитан Бриан, Джубаль и я.

– Я думал, самое худшее позади, – проговорил я.

– Ураганы подобны огромным колесам, и нас просто бросает от одного обода к другому. Так что улучшения не ждите. – Капитан указал на носовую часть. – Мы слишком неповоротливы.

Я взглянул на мортиру. Из ствола, точно из носика гигантского чайника, хлестала морская вода. «Мон-Пеле» был разбалансирован, и это крайне опасно. Огромное орудие ерзало по палубе, и деревянные планки под ним смещались, а швы расползались. Таким кораблем просто невозможно было управлять.

– Что же делать? – простонал я.

– Все рискованно. Ждать, я думаю, – отозвался капитан.

Мы остались на палубе втроем – все остальные попрятались в трюме. Где-то на протяжении часа мы метались по волнам в полумраке. Деревянные конструкции издавали жалобный скрип, волны становились все выше.

Решение пришло само собой.

– Прибой! – крикнул Джубаль.

Я сощурился, всматриваясь вдаль. Стрелка компаса металась, как бешеная, поскольку судно то и дело меняло направление, и определить, где мы находимся и есть ли поблизости земля, не представлялось возможным. Но сквозь туман и брызги воды мне все же удалось разглядеть ярко-белую полоску, хоть и неясно было, что она отмечает – подветренный берег, риф, утес или пляж. Это белое пятно неплохо было бы обойти стороной, иначе можно было разбиться, но ураган неумолимо нес нас прямо на это препятствие.

Я обернулся к Бриану.

– А не могли бы мы как-то славировать от подветренного берега?

– С помощью кливера – да, возможно, если б носовая часть не была так утяжелена. Но славировать от подветренного вряд ли получится, – объяснил моряк. – Мортира тяжеленная, как мельничный жернов.

– Вы вроде бы говорили, что от нее трудно избавиться…

– И было бы неразумно – по крайней мере, сейчас. И потом, нам нужны пилы и топоры.

– Я приведу людей! – прокричал мне прямо в ухо Джубаль. Иначе бы я его не услышал – так разбушевался шторм.

– У меня в каюте есть сундучок с набором плотницких инструментов, – сказал Бриан.

Джубаль спрыгнул на нижнюю палубу и исчез из вида, а я бросился в капитанскую каюту и объяснил Астизе, для чего мне понадобились топоры и пилы:

– Мы должны избавиться от мортиры.

Моя жена кивнула, одной рукой прижимая к себе притихшего Гарри, а другой придерживаясь за обшивку. Она сидела широко расставив ноги, чтобы хоть как-то противостоять этой чудовищной качке, и я видел, что и ей, и сыну очень плохо. Пол был усеян осколками керамической посуды, по каюте летали головные уборы капитана, а оловянный чайник дребезжал и перекатывался из стороны в сторону, точно игрушечный. Маленькие иллюминаторы заливали потоки воды. Рев волн здесь походил на шум прибоя, разбивающегося о скалы.