— Определенно, — подтвердила Килин, продолжая обнимать его за сильную шею и любоваться его мужественным лицом.
— Если ты уедешь... — с надеждой добавил Гаррет.
— А если нет? — Килин сладко улыбнулась.
— Ты уедешь, — твердо объявил Гаррет.
— Уеду, — согласилась она.
— Мы не нужны друг другу, — уверенно произнес он.
— Я это знаю, — не менее уверенно подтвердила Килин.
— Значит, договорились... — подытожил Гаррет, крепко обхватив девушку за талию и склонившись к молодому лицу.
Килин ощутила щеками жар, исходивший от его кожи. Гаррет обхватил ладонями раскрасневшееся лицо девушки, вплел пальцы в ее разметавшиеся волосы и прикоснулся губами к уголку ее губ.
— Все закончится здесь и сейчас... Пока это возможно, — нашептывал он, с трудом отрываясь от мягких девичьих губ.
— Тогда нам следует остановиться, — осторожно предложила Килин и плотно приникла к его груди.
— Мы сможем сделать это в любое время. — Он дотрагивался до нее все более чувственно.
— Сейчас, — опомнилась Килин первой и оттолкнула от себя Гаррета.
— Ты права. — Он словно протрезвел и болезненным взглядом посмотрел на нее.
— Не волнуйся, это всего лишь поцелуй. И он ровным счетом ничего не значит, — заверила его Килин.
— Совершенно верно, — кивнул он.
Килин вздохнула с облегчением. Ей льстило, что в этой схватке она оказалась выдержанней, сильнее, убедительнее, чем этот мужчина.
Она спешила закрыть за собой кухонную дверь, пока первая неверная соленая капля не навернулась на горящие обидой глаза. Ее сердце было разбито. В один миг она обрела и потеряла целый мир. Девушка уже готова была поверить, что сможет познать то тихое счастье, которое живет в доме Кинкейдов. Но, раздразнив, Гаррет тотчас лишил ее этой робкой надежды...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Гаррет исчез ранним утром, задолго до того, как проснулись Дэрмот, девочка и гостья.
Когда Килин спустилась к завтраку и обнаружила его отсутствие, часть ее существа порадовалась этому, другая же часть огорчилась. Этот осторожно-мудрый поступок Гаррета, избавивший ее от необходимости старательно вести себя так, словно ничего не произошло, разочаровал ее. Килин искренне надеялась на то, что Гаррет выгодно отличается от трусливых мужчин из привычного для нее окружения.
Она бы предпочла, глядя ему в глаза, вести прежнюю игру, убеждая себя и окружающих, что между ними нет ничего общего. Но Гаррет поступил очень разумно и... очень ординарно. Килин решила, что между ними и впрямь не может быть ничего общего, коли он ведет себя так неизобретательно.
Девушка прекрасно понимала, что слегка запуталась. Но когда сталкиваются настоящий мужчина и настоящая женщина, по-другому и не бывает, убеждала себя Килин. Это всегда немножко абсурд, немножко война, а по большей степени — чистая иллюзия, которая и становится причиной многих разочарований.
Кроме прочего ее огорчало еще и то обстоятельство, что, несмотря на все желание, она не может прямо сейчас покинуть гостеприимный дом Дэрмота и полюбившийся изумрудный остров. Самостоятельно она могла передвигаться только на короткие расстояния, и то лишь преодолевая боль в ноге.
Килин высказала за завтраком намерение вернуться в гостиницу. Дэрмот был категорически против. Он сказал, что шагу ей не даст ступить за порог своего дома, пока ее связки не восстановятся. Она же убеждала хозяина в том, что ей необходимы многие вещи, оставшиеся в ее гостиничном номере. Дэрмот предложил съездить за вещами и вернуться. На том и сошлись...
Когда Терри и Дэрмот вернулись после будничной фермерской работы к ланчу, они застали Килин в гостиной за столом с письмом ее матери в одной руке и сандвичем в другой. Посреди же стола стояло большое блюдо с теплым и ароматным шоколадным тортом.
— О! Ты испекла торт! — восторженно воскликнула Терри.
Девочка потянулась к сладкому, но Килин жестом остановила ее и скомандовала:
— Успеешь... Марш мыть руки! Торт после ланча.
— Тебе не стоило так утруждать себя, Килин, — укорил Дэрмот, вытирая руки о полотенце.
— Я не привыкла нахлебничать, — возразила Килин.
— Ты ничем нам не обязана. Прости, если заставил тебя так думать.
Терри все же отщипнула кусочек торта и, отведав, с одобрением закивала головой. Затем с подозрением уточнила:
— Ты действительно сама испекла его?
— А почему тебя это так удивляет, Терри? — рассмеялась Килин. — Такова уж наша женская доля — стряпать... Неужели я не похожа на женщину, которая умеет готовить?
— Совсем не похожа.
— Если тебе понравился торт, я перепишу тебе рецепт. Только обязательно напомни мне, чтобы я это сделала перед тем, как соберусь уезжать.
Терри насторожилась. Она хотела что-то сказать, но Дэрмот опередил ее.
— Ты все еще не прочла их все? — спросил он, кивнув на письма матери Килин.
— Еще читаю. Вы достаточно долго переписывались.
Дэрмот кивнул.
— Последнее письмо было написано уже после того, как ты родилась. Тогда наши жизни окончательно разошлись. Что-то важное исчезло в наших отношениях.
— Ты любил ее, деда? Ты по-настоящему любил маму Килин? — в своей излюбленной чистосердечной манере обратилась к Дэрмоту Терри.
— Да, это была настоящая любовь, — столь же чистосердечно ответил внучке Дэрмот.
