Изумрудные росы - [16]

Почему я стал астронавтом? Повелся на инфантильную ерунду. В детстве меня почему-то мучил вопрос: если космос бесконечен, то в мириадах вероятностных сочетаний обязательно найдется моя копия… И если мы встретимся, мы откроем друг другу какую-то тайну… Идея ушла, а интерес к космосу остался.

Мы летели на поиск новой родины для людей, потому что старую они уже высосали почти без остатка и теперь, обезумев, за этот самый остаток дрались между собой. И посылали на бой друг с другом орды роботов. Чтобы заставить безобидных, как электрические чайники, роботов воевать, сделать их агрессивными по отношению к людям, их заражали специальными компьютерными вирусами. Этих вирусов развелось так много, что верить роботам было уже нельзя.

Природа не заложила в нас инстинкта сохранения вида. Точнее, заложила, но лишь как сочетание инстинкта самосохранения и материнского инстинкта. Дальше одного поколения это не работает. Выживи сам, сумей уберечь детей — и все будет в порядке… А тех, кто этому мешает, — убей. Было чудом, что среди нас еще находились люди, способные думать об интересах будущих поколений, а не только о себе и своих детях… Было чудом, что именно эти люди стояли в тот момент у руля и сумели правдами и неправдами ради этой абстрактной для большинства цели сделать нищих беднее еще на треть. Но, как бы то ни было, мы отправились в путь.

Газетчикам говорилось, что мы — разведчики, что, найдя землю обетованную, вернемся и заберем туда всех желающих. Специалисты знали, что это ложь. Мы должны были найти место, пригодное для жизни, и остаться там. Чтобы человечество продолжалось хоть где-то…

Но мы вернулись. Вернулись, спасая собственные шкуры. Потому что даже изгаженная, перенаселенная и воюющая сама с собой Земля была более пригодной для жизни, чем все встреченные нами в пути миры».

Грег остановился и заявил:

— Я проголодался.

Уже вечерело, и теперь они шли по голой, глинистой, испещренной трещинами почве.

— Нужно пройти еще немного, — сказал император. — Через полчаса мы выйдем к водоему, там нас будут ждать мои слуги с порцией пищи для тебя.

— Полчаса? Нет проблем. — Грег двинулся дальше. — Я уже много рассказал тебе. Не пора ли тебе, согласно нашему договору, высказаться по теме, интересующей меня?

— Вообще-то ты ничего не рассказал мне о том, что меня интересовало, — заметил Лабастьер. — Ничего о мирах, где ты побывал. Политическую, экономическую и экологическую ситуацию на Земле в момент вашего отлета я прекрасно знал и без тебя… Будем вести игру честно. Я принимаю эстафету, но так же, как и ты, расскажу лишь о предварительной ситуации к той, что тебя интересует. А ты в это время готовься быть более точным.

— Проклятье! — пробормотал Грег, но тут же смолк, потому что заговорил император.

«Меня заинтересовали космические разработки людей. Я даже построил корабль, подобный вашему. Но в процессе строительства выяснилось, что мнемополе, посредством которого сообщаются друг с другом мои оболочки, имеет не столь уж большой диаметр действия, а в гиперпространство не проникает вовсе.

Что это значило? Что в глубокий космос могут отправиться только мои подданные, но не я. Если бы я все-таки отправил туда одну или несколько своих оболочек, они, оторванные от тысяч остальных сознаний, перестали бы быть мной.

Я проводил эксперименты. На одну из моих оболочек надевали так называемый «блокиратор», нейтрализующий действие мнемополя. И всегда, всегда данная оболочка, сделавшись как бы отдельной бабочкой с собственной личностью, становилась агрессивной по отношению ко мне, пыталась перехитрить меня и сбежать. И всегда противилась тому, чтобы вновь слиться с общим сознанием.

Мог ли я доверить звездолет такой моей бывшей части? Конечно же, нет. И уж тем более я не мог доверить его своим подданным… Ведь я доверяю только себе. Это вам, бескрылым с отдельными личностями, постоянно приходится доверяться друг другу, чтобы добиться цели совместными усилиями. Но, согласись, разочаровываетесь вы чаше, чем действительно чего-то достигаете… А мне не нужно это вечно грозящее разочарованиями сотрудничество с другими личностями, мне достаточно сотрудничества с самим собой.

Была еще одна возможность — роботы. Но идея разумных неживых существ глубоко чужда бабочкам, и я, при всей моей лояльности к человеческим разработкам, в этом остаюсь маака. К тому же ваша история подтвердила, что и роботы могут стать угрозой.

Корабль стоял без дела. В конце концов, торопиться мне некуда. Но однажды бунтовщики с помощью «блокиратора» насильно лишили одно из моих воплощений связи с остальными. И именно эта моя оболочка, став как бы отдельным существом, захватила звездолет и отправилась в космос.

Потому я и расспрашиваю тебя так настойчиво о мирах, где вы побывали… На моем корабле хранились тысячи личинок бабочек. Если предатель нашел пригодный для жизни мир, он мог образовать там колонию. И у меня есть косвенные доказательства, что так и случилось. Я помню ту агрессию, которую проявляли отделенные от меня воплощения. Если ему повезло и он выжил, то, набравшись сил, он вернется, чтобы убить меня. Эта мысль не дает мне покоя».