Изумрудные ночи. Книга 1 - [20]

— Никак не могу понять, о какой ситуации идет речь!

— Вот как? Я думаю, вы все понимаете.

Сердце ее бешено заколотилось, дыхание перехватило, когда она взглянула на него. Его глаза так пронзительно смотрели на нее, что она почувствовала неловкость и растерянность. О чем он говорит? О какой ситуации? Она не говорила ни слова, Трейс прервал молчание:

— Знаете ли, мне интересно, как далеко успел продвинуться Бентворт.

— В каком смысле продвинуться? — Бетани ненавидела себя за предательское дрожание голоса.

Трейс взял ее руку в свою, не обращая внимания на слабые протесты, и стал легко поглаживать пальцами кисть. Его рука была теплой и крепкой, Бетани не могла не почувствовать ее силу, когда он держал ее за запястье. Но когда его пальцы побежали вверх под кружево рукава, она сухо ответила на его обволакивающий взгляд.

— Мистер Тейлор, мне не нравится, когда меня гладят! А если вы намерены состязаться с мистером Бентвортом, то это просто нелепо!

— Соперничать с Бентвортом? — Трейс покачал головой. — Даже не знаю, радоваться мне или обижаться. Честно говоря, мне просто хотелось проверить, спрятаны ли под вашим бронированным панцирем, который вам так не идет, хоть какие-нибудь женские реакции.

Бетани задохнулась от ярости, а Трейс тем временем поднялся и объявил:

— Приближается ваш обожатель, и я оставляю вас ему. — Потом он наклонился к ней и так тихо, что она не была уверена, правильно ли расслышала его слова, предупредил:

— Берегите ваше сердечко, мисс Брэсфилд.

Дьявол, а не человек, думала Бетани, наблюдая, как он прокладывает себе путь в толпе и исчезает за входной дверью. Беречь сердечко? Что он имел в виду? Разумеется, он не мог всерьез думать, что между ней и Бентвортом… что у нее в этой экспедиции могут быть интересы помимо… ах, об этом не стоило и размышлять, настолько это нелепо!

Но семена сомнения, зароненные Трейсом, моментально проросли, и ростки эти, несмотря на все старания Бетани, становились все больше. Теперь она видела скрытый смысл во всем, что говорил ей Бентворт, искала во всех его действиях незаметные на первый взгляд побудительные мотивы. У нее и без Трейса возникали сомнения в отношении Бентворта.

Происшедшее отнюдь не способствовало хорошему сну ночью. Она вертелась и ворочалась на кровати, пытаясь понять, была ли причиной бессонницы высота или же беспокоящие ее мысли. Окно было открыто, с улицы все еще доносился шум веселья. Заснуть было невозможно.

В конце концов она поднялась с кровати, накинула легкий халат и влезла в теплые тапочки. Возможно, если она постоит на балконе, беспокойные мысли, мешающие уснуть, выветрятся из головы. Балконная дверь распахнулась с пронзительным визгом, и девушка проскользнула наружу. Балкон ограждала стальная решетка с причудливым узором. Ветер слегка трепал цветы в горшке. Бетани перегнулась через перила, чтобы посмотреть на город. Под окнами все как будто вымерло, но с площади, куда они ходили с Бентвортом, доносился смех, мерцали отблески света.

Прошло некоторое время, и Бетани наконец стало клонить в сон. Она двинулась было обратно, но внимание ее привлекли звуки, донесшиеся с улицы. Знакомый голос, растягивающий слова, со смехом что-то говорил. Девушка снова перегнулась через край балкона и увидела ярко светящиеся окна комнаты, расположенной как раз напротив, в крыле здания, которое шло по правую руку перпендикулярно фасаду. В комнате горел свет, шторы были раздвинуты и тех, кто находился внутри, было отчетливо видно. Бетани отпрянула назад. Смутная догадка заставила ее вернуться в прежнее положение, сердце готово было выскочить из груди.

Голос принадлежал Трейсу. В комнате он был не один — с ним находилась темноволосая женщина. Прекрасно понимая, что это не ее дело, Бетани была не в состоянии отвести взгляд. Дыхание участилось, она зажала рот рукой, чтобы удержать готовый вырваться крик. Света в комнате было вполне достаточно, чтобы не оставалось сомнений в том, чем они заняты. Ноги Бетани словно приросли к полу, в горле застрял комок, она не отрывала глаз от происходящего.

Брюнетка же с большой грудью и роскошными бедрами была абсолютно обнажена. Ее огромные черные глаза, не отрываясь, смотрели на Трейса, алые губы улыбались. Она обвивала руками его шею, прижимаясь к нему всем телом. Он вновь рассмеялся, и за его смехом слышалось нечто, что Бетани уже начинала понимать.

Ее пальцы конвульсивно обхватили перила.

На Трейсе были расстегнутые плисовые брюки, и Бетани, хоть он и стоял к ней вполоборота, увидела, как напряглись его мускулы, когда он поднял женщину на руки. Лицо женщины было видно отчетливее, чем лицо Трейса. Бетани заметила, как она облизала губы, а потом заскользила вниз вдоль его тела, увлекая за собой брюки, с полузакрытыми глазами осыпая поцелуями его кожу.

Бетани почувствовала, как острая боль пронзила ее, ей пришлось закусить нижнюю губу, чтобы удержать рвущийся из груди крик. Она тщетно пыталась отвести взгляд. Бетани не думала, что секс может оказаться столь примитивным. Она вообще никогда много не размышляла об этом. Да и кто мог ей хоть что-нибудь объяснить в этой тайне? Горацио Брэсфилд пришел бы в ужас от одного упоминания этого слова, окажись она настолько глупой, чтобы обратиться к нему. Наставницы в монастыре, где она брала уроки, наложили бы строгую епитимью за интерес к плотским утехам. У нее не было матери, которая рассказала бы ей что-то, и Бетани могла полагаться только на собственное воображение.