Изумительное буйство цвета - [82]
Смотрю на свои часы. Как медленно движется минутная стрелка… Все, что бы я ни делала, растягиваясь, замедляет свой ход. Я беру вилку, снова кладу ее, поднимаю опять, подношу ко рту и ем. Желудок внутри превратился в разъяренную стиральную машину, вращающуюся и подпрыгивающую, раскачивающуюся и все перемешивающую. Я еще больше замедляю движения.
Я поставила себе целью уйти в 12.50. Никак не позже. Тогда я смогу проскользнуть вместе со всеми.
Минутная стрелка подходит к цифре десять. Я доедаю последний кусочек лимонного пирога, проглатываю последний глоток чая и встаю, отталкивая стул.
Пора идти. Теперь я не могу ждать. Проходя мимо столиков, натягиваю свою хлопчатобумажную куртку и подхватываю на плечо сумку.
— Извините.
Я слышу голос за спиной и едва не пускаюсь бегом. Они знают, думаю я, они все знают. Иду не торопясь, тщательнейшим образом следя за движением каждого мускула, приказывая себе казаться нормальной…
Кто-то впереди протягивает руку, пытаясь остановить меня, я стараюсь пройти мимо.
— Я опаздываю, — говорю я. — Не могу задерживаться.
Но он крепко держит меня за руку. Большой, полный мужчина с красным лицом и темными волосами, которые излишне пышны и черны для его возраста.
— Извините, — говорит он. — Я думал, может быть…
Меня догоняет шедшая за мной женщина. Мне не хочется оборачиваться и смотреть на нее.
— Извините, — говорит она.
Я все-таки оборачиваюсь. Это официантка. Она протягивает руку с кошельком, очень похожим на мой.
— Вы забыли вот это, — говорит она.
Смотрю на нее с изумлением.
— Да нет же, — говорю я. — Мой кошелек у меня в сумке.
Мужчина отпускает мою руку. Теперь я могу просто убежать.
— Скорее всего, это ваш кошелек, — говорит официантка. — Вы оставили его на столе.
— Нет, — говорю я, качая головой. — Посмотрите. Мой здесь. В моей сумке.
Но его там нет. В сумке кошелька нет.
— Извините, — говорю я. — Вы правы.
Официантка улыбается и опускает его мне в сумку. Мужчина возвращается к своему подносу с едой.
Я поворачиваюсь и быстро бегу к эскалатору. Я упустила такое ценное время. Уже почти час, а я еще даже не на автобусной остановке.
Быстрее, думаю я, быстрее.
В роддоме все пахнет новизной, современностью и комфортом. Нежно-розовые ковры и мебель светлого дерева создают атмосферу особенного спокойствия. Теперь женское и детское отделения соединены, женщины здесь вместе с детьми; да и врачам больше не нужно переходить из одного здания в другое. Не знаю, как они нашли место и для тех, и для других, если раньше здесь его хватало только для новорожденных. Однако создается впечатление, что все хорошо организовано и отлажено.
Я все равно пришла рановато, поэтому перед тем, как войти, какое-то время стою снаружи за стеклянной дверью. Время от времени поглядываю на часы и присматриваюсь к проходящим мимо, как будто кого-то поджидаю. Просто на тот случай, если за мной наблюдают.
Люди с легкостью проходят через автоматическую стеклянную дверь, разговаривают, несут цветы и коробки с шоколадом, они поглощены своими собственными проблемами. Другие выходят и оживленно направляются к автостоянке. Мимо меня проходят несколько студентов-медиков, они дрожат в своих белых халатиках, но говорят с воодушевлением.
— Кесарево, — слышны мне обрывки их разговора. — …Стетоскоп не той стороной.
Я смотрю на них с завистью, восхищенная их энтузиазмом, и из-за них начинаю сама себе казаться старой. Они — как дети. Инстинкт подсказывает им, как сделать свой мир радостным.
Автоматические двери открываются, и появляется небольшая группка людей. Среди них одна молодая женщина, с неестественно яркими глазами, кажется усталой и идет нетвердой походкой. Идущая рядом с ней женщина постарше, похожа на нее почти как две капли воды. У них одинаковые аккуратные прически, но молодая женщина блондинка, а у той, что постарше, заметны седые пряди. Они одинакового роста. Молодая кажется бледной и не совсем здоровой, та, что постарше, — загорелой и уверенной. С ними нянечка, которая держит в руках что-то завернутое в кремовое покрывало с исключительно тонкой вышивкой. Мне нужно некоторое время, чтобы сообразить, что она несет новорожденного — крошечного, совершенного младенца, который, должно быть, и дышит-то сам всего каких-нибудь двадцать четыре часа.
— Да где же он? — говорит молодая женщина, переминаясь с ноги на ногу. — Малыш замерзнет.
— Он будет здесь через несколько минут, — говорит та, что постарше. — Ты забыла, что он пошел пешком на автостоянку.
Медсестра смотрит на ребенка.
— Только посмотрите на него, — говорит она. — Ему до всего этого и дела нет.
Молодая женщина наклоняется над малышом, и лицо ее смягчается. Она протягивает палец и нежно дотрагивается до его лица. Оттуда, где я стою, ребенка не видно, зато видно, какое успокаивающее действие он производит на свою маму.
— А вот и он, — говорит женщина постарше и машет серебристо-голубому БМВ, машина осторожно подъезжает ко входу. Водитель припарковывает машину и сразу же выскакивает, чтобы открыть женщинам дверь. Он старше, чем я ожидала, — судя по возрасту, вполне может быть отцом молодой женщины. Они суетятся из-за малыша, не могут решить, кто будет его держать. Мужчина открывает дверь, и молодая женщина садится на заднее сиденье. Нянечка протягивает ей ребенка.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Джорджи Ютленд под сорок, профессию медсестры и романтические мечты о родственной душе она променяла на тихую жизнь домохозяйки в рыбацком поселке на западном побережье Австралии. Ночи напролет, пока домашние спят, она сидит в Интернете и тихо спивается. Но внезапно в ее судьбу входит Лютер Фокс – браконьер, бывший музыкант, одинокая душа. Изгой.Действие этого романа с подлинно приключенческим сюжетом разворачивается на фоне удивительных пейзажей Австралии, жесткий реалистический стиль автора удачно подчеркивает драматизм повествования.Роман австралийского писателя Тима Уинтона (р.
Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р.
Марк Хэддон — английский писатель, художник-иллюстратор и сценарист, автор более десятка детских книг. «Загадочное ночное убийство собаки», его первый роман для взрослых, вошел в лонг-лист премии Букера 2003 года, в том же году был удостоен престижной премии Уитбреда, а в 2004 году — Литературного приза Содружества.Рассказчик и главный герой романа — Кристофер Бун. Ему пятнадцать лет, и он страдает аутизмом. Он знает математику и совсем не знает людей. Он не выносит прикосновений к себе, ненавидит желтый и коричневый цвета и никогда не ходил дальше, чем до конца улицы, на которой живет.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом). Его «Амстердам» получил Букеровскую премию. Русский перевод романа стал интеллектуальным бестселлером, а работа Виктора Голышева была отмечена российской премией «Малый Букер», в первый и единственный раз присужденной именно за перевод. Двое друзей — преуспевающий главный редактор популярной ежедневной газеты и знаменитый композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», — заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить…