Израильские политические мифы - [2]

«В 1955 году Бен-Гурион — министр обороны, решил, что только военнослужащие с еврейскими именами могут представлять армию за. До 80-х годов в ЦАХАЛе была практика назначать полковников только с ивритскими именами».

Второй по счету начальник Общей службы безопасности «Шин-Бет» (ШАБАК) Изидор Рот, когда от него потребовалось сменить его родную фамилию на ивритскую, соответственно директиве, принятой для государственных служащих, продемонстрировал свое остроумие и сменил свое имя на имя Изи Дорот — так он повиновался этому указанию, но без того, чтобы его имя слышалось по-другому. Другой путь, который использовался теми, кто хотел сохранить свое оригинальное имя, но был принужден выполнять указание сменить свое имя, состоял в использовании двойных имен — одновременно оригинального и нового имени.

На каком-то определенном этапе это требование перестало действовать для работников государственной службы.

Для волны эмиграции («алии») 1950-х годов была распространена практика присвоения им новых ивритских имен, много раз придание ивритских имен эмигрантам считалось фактором, способствующим их абсорбции. Франц Кишхонт, например, получил от сотрудника Еврейского агентства («Сохнута») имя Эфраим Кишон. По словам Кишона, чиновник Сохнута спросил его, каково его имя, и, когда услышал ответ «Франц», сказал: «Эйн давар казе» — «Нет такой вещи в природе» и написал имя «Эфраим» и также поступил по отношению к его фамилии.

Писатель Аарон Аппельфельд, называемый в детстве Ирвин Аппельфельд, так рассказывал об изменении своего имени во время эмиграции в Израиль: «Отталкивание, неприятие всего того, что было в диаспоре, в том числе и изменение моего имени, приводило меня в бешенство. Если имя Ирвин было именем, что мои мама и папа выбрали для меня, и оно им нравилось, почему я обязан поменять его на Аарон? Касательно традиции евреев, они не меняли имен, но добавляли новые имена в случае болезни или опасности. В те годы смена имен была национальным принуждением. Тогда не принимали в расчет, что отрезание старого имени то же самое, что отрезание вашей части тела».

Писатель Исаак Ауэрбах-Орпаз описал, каким образом требовалось изменить свое имя на имя на иврите, незадолго до чтения его избранных рассказов на радио «Коль Исраэль»: «Со мной поговорили с радио «Коль Исраэль» и попросили меня прочитать мои произведения с именем на иврите. Я ответил, что у меня до сих пор его еще нет. Мне сказали: «Позвоните в Еврейский национальный фонд и выберите себе имя». Я позвонил в Еврейский национальный фонд — так брали народные имена на иврите. Мне предложили фамилию «Орпаз», я ее принял».

Смена своих имен на ивритские довольно редко происходила среди последней большой волны эмиграции («алии») из бывшего СССР в 1990-х годах, и многие из них сохранили в Израиле свои имена и фамилии. Волна эмиграции в государство Израиль эфиопов в 1990-х годах и в начале XXI века вернулась к этой практике. Нужно отметить, что многие имена эмигрантов иностранные и труднопроизносимые для израильского языка, и поэтому иногда необходимо обеспечить еврейское имя эмигрантам для удобства его восприятия. Тем не менее многие из эмигрантов сохранили свои собственные имена, как часть процесса сохранения своей идентичности, своей культуры и своей личности.

Вместе с именами потерян громадный пласт истории еврейского народа, его жизни и достижений в Европе, среди других народов. Бен-Гурион и его ближайшее окружение решили, что новому израильтянину это все будет неинтересно.

«Единый израильский народ»

Израильские политики очень любят разглагольствовать о едином израильском народе. То, что делал в свое время Бен-Гурион, лишая еврейский народ своей исторической памяти, преследовало именно эту цель — создание нового израильтянина.

Но этого не произошло.

Нынешнее израильское общество не едино, в нем можно выделить сектора — отдельные крупные группы граждан Израиля, объединенные одним происхождением, одной исторической памятью, одним нарративом, и при этом отличающиеся друг от друга.

Еще Бен-Гурион разрешит ортодоксальным иудеям жить своей, отдельной, по сути — паразитической жизнью. Первоначально, в начале существования государства Израиль их было немного — легенды говорят о «400-х семьях», но сейчас, после того, как выросло много многодетных семей и сменилось несколько поколений, этот сектор составляет величину свыше 20 % от еврейского населения Израиля, и эта доля постоянно растет.

Уже сейчас в начальных классах израильских школ ортодоксальные дети составляют большинство. Через 10–12 лет они станут совершеннолетними и получат право голоса на выборах, после чего нынешнее статус-кво между религиозными и светскими гражданами Израиля будет уничтожено.

В 1950–1960-х годах XX века в Израиль эмигрировало много восточных евреев — из арабских стран Ближнего Востока и Магриба — из Марокко, Ирака, Ирана, Йемена, Алжира. Они не подверглись полной ивритизации и израилизации и сохранили свою идентичность, свою культуру и свой менталитет и, более того, сделали их господствующими в израильском обществе. У них не было исторической памяти Холокоста, потому что у них, в их странах пребывания, не было Холокоста.