Изолированный стаб - [11]

Она, когда его увидела, так сразу схватила: «Всё, я эльфийка, вот какой мне лук достался!» Решаю разговор продолжить:

— Эль-Маринель, вот чего ты надулась? Мы так до другого конца кластера дойдём, а там Настя Лёня умаются, мне ещё пожрать надо, а я голодный, да и Настя Лёня не кормлены.

— Правда, надо соглашаться, а то хуже придумают? — подняла на меня голову шмыгающая носом лучница.

— Да. Ты себя-то в зеркало видела?

— Меня в детстве за уши дразнили.

— Ну, блин, ты даешь! Уже пора привыкнуть! Ты думаешь быть эльфийкой, а получить кличку «Жопастая», или «Горбастая», или «Носастая»? Давай соглашайся на Ушастую, пока хуже не придумали. Девки у нас такие гадюки, они быстро сейчас тебе что-нибудь отрастят…

Это первый раз был. Я с ней ещё час разговаривал, потом она выплакиваться на дерево влезла, к ночи вернулась. Такие скандалы потом сто раз были. Нашим девкам обидеть Ушастую лучницу, как раз плюнуть. Вроде ничего такого не сказали, а обидно до жути, но не придерёшься.

Эль-Маринель Ушастую я нашёл на скамейке столовой, под навесом. Она оплетала стрелы красивым узором из тончайших полосок кожи.

— Привет, — поздоровался я. — Где бы это могло быть? — Я показал ей на стопку берестяных листков, исписанных старославянскими буквами.

Я эти бумажки отобрал у наших подростков, когда из них самолётики пытались делать. Разумеется, я уже спросил об этих вещах других следопытов, но они ничего не знали. Сами листы принёс один из мужиков, его на днях задрал крупный заражённый, и узнать источник не было возможным.

— Это в домике Бабы Яги. На столе лежат. Всё равно из них книжка не получается, одна глупость.

Похоже, эльфы, даже если они человеческой расы, лысые и лопоухие, получают некую энергетическую часть, которая заставляет лазать по самым отдалённым местам и искать себе на грациозную часть тела уйму приключений.

— А что там было написано? — осторожно поинтересовался я, не веря, что всё так просто.

— Ерунда всякая, я не понимаю. Думала книжку старинную сложить, а они не складываются, и глупые они.

— А как мне посмотреть?

— А, забирай. Они в берестяной коробке, которая с уткой.

Посчитав, что аудиенция закончена, лучница запела песню и продолжила оплетать свои стрелы, а я направился в её комнату забрать содержимое коробки. Замков на дверях у нас нет. Искомое нашлось сразу. На кривой коробке было изображение странного животного с вытянутым корпусом, зато содержимое было нужным. Я как-то сразу зацепился взглядом именно за эти листы. Книги тех времен к нам попадали, но проходили мимо моего интереса, а вот эти письмена совсем другие. С ними надо будет ещё разобраться в свободное время, а теперь домой и спать. У меня завтра охота и поход по магазинам.

Глава 9 На живца

С восходом солнца, приодевшись, как и все остальные мужики, в богатыря, я стоял перед стеной. Ростовой щит, кольчуга, кольчужные перчатки, копьё и палаш. Маршрут очень простой. Вначале наша банда ряженых добрых молодцев под охраной рукопашников пойдёт в Терем, потом леспромхоз, чтобы урожай собрать, а там разделимся. Я отправлюсь на шоу девяностых, а мужики на ферму. Непонятно? Ага. Я сам долго привыкал. У нас тут всё странное. Каждое слово по отдельности нормальное, а когда в предложения собираются, то смысл как-то уходит.

Король Артур, убедившись, что лучше мы всё равно не построимся, дал команду выдвигаться. Для чего нам все эти охоты? Мы добываем жемчужины и спораны. Нам надо очень много жемчужин, поскольку мы растим умения, и запас споранов. Казалось бы, такой стаб, такие маленькие, закрытые от всего мира кластеры, живи не хочу. Выращивай заражённых и режь на спораны, натуральное хозяйство, то козочки к тебе прилетели, то зерна полная кладовка, то бочки с медом, то бочки с медовухой. Но мы живём здесь не первые, не вторые, мы живём здесь третьи и всегда помним об этом.

Раз в очень много лет чернота отступает, и мы оказываемся на острие звезды, ведущей в пекло, не в какое-то, а в самое-самое пекло. Наши соседи через черноту — развитые руберы и элита. Когда это хлынет к нам, мы должны быть готовы, вот мы и готовимся. Каждый день мы строим стену, с каждой перезагрузки Терема мы притаскиваем стрелы, порох, льём пули для пищалей, минируем проходы, варим что-то наподобие напалма для рвов, и всё это мы готовим к тому самому дню, когда чернота отступит, и мы останемся одни перед самым пеклом — Адом! И самое главное — никто не знает, сколько нам придётся сидеть в Дурке. Если запастись едой и водой можно впрок или поголодать, то пополнить запасы живчика будет невозможно, и голоданием тут не обойтись.

Терем наше всё. Представьте старинную русскую лубочную крепость. Уменьшите её раз в надцать. Крохотная крепостёнка в два этажа с эксплуатируемой кровлей, общей площадью метров триста. Аккуратно побелённые стены, ажурные зубцы, флигель в форме петушка, рядом яблоневый садик и красненькие деревянные ворота. Няшка, а не боевое укрепление. На стенах шесть орудий, одно из которых моё, и пять плетёных под картечь. Первый этаж полуподвальный, и там хранят порох, вино, дёготь, ржавое оружие и недоделанный, кривой огнестрел. Второй этаж занимают палаты. Это две крохотные комнаты метров по двадцать. Здесь одежда, предметы утвари, стрелы и луки. Внутри крохотный дворик с маленьким сараем.