Изольда Извицкая. Родовое проклятие - [47]

И он целует. Какой милок?

— «Не жизнь, а рай?»

Я не с луны пример привел и не со старины далекой, а с настоящего, с людей, которые живут не в книгах, а напротив в доме, с молодых, которые недавно поженились.

…

Жизнь — это горный ручеек, всегда себе найдет он правильное русло, выходит, он умнее некоторых «дураков» (хотя ему не сладко это достается).

Противоположность тому, что описал я выше, нашел в тебе я, милая моя.

Изуленьку мою по-настоящему люблю, ценю и никому и никогда я не отдам ее. А если и случится такое, то что же буду делать я? — наверное, сойду с ума.

Ты для меня дороже всех на свете, я дня прожить не мыслю без тебя — любимая моя, хорошенькая, Изуленька, бесценная моя!

И в мыслях я представляю, что в будущем ты будешь еще краше, чем сейчас, ты будешь настоящим другом (я верю в это), с которой можно будет не только радости делить, но и печали, все трудности совместно — все переносить.

Домохозяйкой ты не будешь, не будешь также «неженкой»-женой — ты будешь настоящим человеком — другом, перед которым будут все дороги настежь, — иди, пожалуйста, любой, никто тебе не скажет слова, коль безошибочен твой будет путь. Но помнить ты должна, что не одна ты, а с тобой находится такой же человек, как ты, с которым ты должна считаться, ведь путь-то и задачи с которым будут общие — не только делать счастье для себя, но и для людей, с которыми живешь ты, которым нужно все отдать, что можно, чтоб и они могли сказать: «Мы счастливы — спасибо ВАМ!»

* * *

1.10

…

Влетать мне уже стало с 11 часов утра. Но сначала о пантомиме. Была с 9 утра пантомима, разучивали из «Гамлета» — вступление, интермедию Короля и Королевы. Музыка бетховенская и играть немного нужно по-нарошному, так что мы все были в восторге. Но на речи все упали духом. Потому что нужно сдавать гекзаметр, а для этого нужно было работать, а нам абсолютно некогда. И знаешь, Славушка! Сегодня у нас на тему речи был спор с Марией Петровной. Она умный и проникновенный человек, но одного не учитывает, что мы живем в общежитии, всегда ставит в пример Булгакову и Питаде, потому что у них всегда отработаны и стихи (вслух-скороговорка), и гекзаметр. Ну, это, Славушка, вполне понятно, потому что для голоса нужна обстановка, а мы живем в общежитии, где нельзя вслух читать стихи или упражнять голос, а они (эти девушки) имеют свои квартиры, это очень много значит. Марина этого не поймет.

…

А в перерыв забежал один режиссер с 3-го курса и велел мне прочесть «Гамлета», они ставят его, а Офелии у них нет, вот они решили просить мастеров наших, чтобы они отпустили меня, не знаю, как это будет, но я думаю, что Б. В. согласится, а мне очень хочется сыграть Офелию, все-таки это великий Шекспир, нужно все пробовать, пока есть возможность, в институте. Правда, Славушка? Но главное не это, я дрожала сегодня как заячий хвост, ждала результата о моем пропуске, я ведь знала, что Б. В. приедет и пойдет в деканат (я, конечно, решила с ним не разговаривать, положилась на волю божескую) и Широков — леший бы его побрал — будет, конечно, сверяться, как да что, насчет моего прогула, и главное я не знала, как к этому отнесется Б. В. Но вот началось мастерство, вошли мастера, а мои глаза не смотрят, я их опустила и уставилась в пол, а потом взглянула на Б. В., а он смотрит на меня. Господи! Но в его взгляде ничего нельзя было определить, что очень жаль, и так никаких признаков, я думала, что он в перемену мне что-нибудь скажет, но он все шутит со мной, и, что бы я ни сказала, какую-нибудь глупость, он все приходит в восторг — что такое? Но после «Спутников» стали беседовать по поводу «Трех сестер». Вдруг вваливается этот самый Широков, у меня сердце ускользнуло в пятки. Но он пришел относительно какой-то пьесы поговорить с Б. В., потому что Б. В. ведь сам пишет и поэтому они все с ним беседуют. Ну у меня отлегло от сердца…

А, черт возьми, не боюсь ничего, ведь страшнее смерти все равно ничего нет страшного.

Очень интересно было сегодня на лекции по французскому языку, главное, на этот предмет, Славушка, ходят всегда только 5–6 человек вместо 25, сегодня было 5 ребят да я. Я пришла первый раз, еле-еле разыскала аудиторию, где сидела наша француженка, а сколько было смеху.

Ребята — никто, кроме Генки, не могут даже читать по-французски, не только знать перевод. Она в дикой злобе орала на нас, а мы с Генкой играли в щелчки в нос. Потом она выгнала Белова, потому что он вел подсчет щелчков.

…

А после мастерства начались репетиции. 1-ой была — это «Вишневый сад». Мы с Валькой Зиновьевым говорили о любви Ани и Пети и опять ты! Ведь любят человека именно за что-то новое, что он несет в себе, чего нет в других, Аня Петю полюбила именно за то, что он стремится среди всего этого дворянского удушья к счастью, к «яркой звезде», как он говорит, это было абсолютно новое в той обстановке, где воспитывалась Аня. И она полюбила Петю. Я подумала, а почему я полюбила своего Славку, чего такое новое ты мне открыл; а теперь я знаю, Славушка, ведь ты лучше всех и поэтому я осознала какую-то радость, правда, эта радость сейчас безумная, но это-то и хорошо, правда, родной мой. И потом, нельзя говорить о нашей любви словами, правда, она очень и очень понятна нам обоим, а через нас всем будет понятна, пусть завидуют. А это есть. Я сегодня смотрела на тебя (на фото), а Артур подлетел и подсмотрел… глаза у него сразу стали грустные, и он тихо отошел в сторону.