Изобрети нежность - [10]
После новой паузы размеренно («Как обухом по голове», – сказала бы Татьяна Владимировна) загрохотало другое окно, что было в стороне от кушетки. Мужской голос откуда-то с улицы уловили все трое, но за грохотом нельзя было понять что-нибудь.
Стук оборвался. И отчетливо послышалось:
– Кто тарабанит?! Слышь? Эй! Нет ее!.. – Павлик узнал этот раздраженный, с простудной хрипотцой голос. Впрочем, Татьяна Владимировна говорила однажды, что хрипит Алексей Кузьмич не от простуды, а от водки: Павлик в этом пока не разбирался. Алексей Кузьмич, или просто Кузьмич, жил в первом, ближнем от них доме и по какому-то договору охранял коллективные сады, так что Павлик и Татьяна Владимировна познакомились с ним в день приезда. Вика тоже узнала сторожа. Впервые оставила свой воротник и выпрямилась на кушетке.
Но тот, кто стучал, не сразу отозвался Кузьмичу. Сначала обогнул дом и вышел за калитку. Поэтому слов его разобрать не удалось. Но голос оказался женским, с непонятно жалобными интонациями.
Вика даже подпрыгнула от испуга.
– Мама?! – шепотом воскликнула она, не утверждая, а спрашивая почему-то, словно бы Павлик или Костя могли знать это лучше ее.
– Да уехала! Видел я! С вечёр еще!.. – раздраженно сказал Кузьмич.
Опять что-то неуверенно проговорила женщина.
– С ей небось! – ответил, будто ругнулся, сторож. – Куда она его?
Речь, видимо, шла о Павлике.
Теперь, когда снова заговорила женщина, в голосе ее определенно звучали слезы.
– А! Ерунда это все! – отозвался Кузьмич. – Держать надо лучше! Не баловать! Я вскинулся, думал, война, никак! Объявится!
Голос Кузьмича постепенно удалялся. И когда затихло его ворчливое бормотание, все трое облегченно вздохнули. После такого долгого напряжения просто не могла не наступить какая-то разрядка.
– Ну вот… – подытожил Костя, – теперь все в ажуре!
Вика
– Может, они еще не видели, что я написала ей? – спросила Вика.
– А что ты написала там? – уже в полный голос, как бы освобождая всех от необходимости сдерживаться, спросил Костя.
– Что велел! – Нашарив ногами башмаки на полу, Вика притопнула, надергивая их, поднялась. – Что еду к тебе и чтоб не искали! Что дядьки Андрея видеть не хочу. На стол положила. На самом виду.
– Ну, тогда они… – Костя в задумчивости потер лоб, виски. – Тогда они должны в Вологде нас искать… А ведь я там совсем уволился, – неожиданно признался он. – И выписался. Сказал, в Мурманск еду. А мать в деревне знать ничего не знает. Пусть немножко поколесят!..
Павлик из этого разговора понял, что вся сегодняшняя операция была давно и до мелочей продумана. Тем загадочнее то, что они, можно сказать, провалились… И наверное, Костя думал о том же. Спросил:
– Тебя она не видела, как переехали? – Имелась в виду мать Вики.
– Нет… Н-не знаю, – поправился Павлик. – Я ее не встречал.
– Ну, ладно… Потом разберемся! Что, где… – Костя проверил маскировку на окнах и включил свет. Вика тем временем сняла и бросила на кушетку пальто, шарфик, оправила на себе кофточку.
И первое, что пришло в голову Павлику, когда ярко вспыхнула люстра, это коротенькая запись из Аниного блокнота: «Все красивые – глупые…» Потому что Вика была красивой.
Глаза и брови ее были темными, а волосы оказались чуточку желтоватыми, светлые-светлые, и пушились, как невесомые. На белой шерстяной кофточке разноцветными стеклышками вспыхивал какой-то цветок. Она надела дома все белое, даже туфли, и потому выглядела особенно праздничной. Неожиданно аккуратной и слишком нарядной после ошеломляющего бегства через огороды, после тревожного ожидания в безвестности, среди темноты.
Аня еще никогда не ошибалась в своих заключениях. И, оправдывая Костину подружку, Павлик подумал, что даже в правилах грамматики бывают исключения. Значит, есть они и среди людей. Костя, например: и красивый и умный… Даже мать говорила, что он красивый…
– Ой! – обрадовалась Вика, увидев рисунки на обоях. – Что это?!
– Питекантроп, – машинально ответил Павлик, потому что глядел в это время на нее. И хотел пояснить, что это иллюстрация к тому, как человек стал человеком. Но Вика была уже у стены, довольная своим первым открытием на новом месте жительства.
– Это которые еще до революции жили? – Она тронула дубинку в руке человекообразного, потом ткнула ему в ухо. – Страшный какой! – И присела на корточки. – Ух ты! Хорошенький! – Это адресовалось уже поросенку.
– Ты рисовал? – спросила Вика у Павлика.
– Нет… Костя…
– Ой! Нарисуешь мне что-нибудь?
Костя пробормотал что-то утвердительное. Она распрямилась и быстро обежала всю комнату: заглянула в кухню, потрогала альбомы на этажерке, открыла и понюхала серебряную пудреницу на столике, мимоходом распушила перед зеркалом и без того пышные волосы.
Костя внушительно кашлянул, надеясь перехватить у нее инициативу.
– Ну, ладно! Давайте ужинать. Утро вечера мудренее…
– А я ужинать не хочу, я уже поужинала, – скороговоркой отозвалась Вика, раскрыв Брема на фотографии страусов. Костя вопросительно глянул на Павлика. Но и у Павлика аппетита не было.
– А где я спать лягу? – неожиданно спросила Вика.
Присутствие хозяйки в доме становится ощутимым
Мансарда, куда ее привели, очаровала Вику.
Остросюжетный роман. Десятиклассники Сергей и Алена едут на летние каникулы отдыхать в деревню, где они выросли. Сразу же по приезде они узнают, что в деревне сгорела полузаброшенная изба — излюбленное место их игр, в огне погибла хозяйка избы, убит еще один человек и в больнице без сознания лежит их друг Лёшка, загадочным образом связанный с этой историей. Ребята подозревают, что их друг стал жертвой какой-то жестокой игры, и предпринимают самостоятельное расследование.Роман утверждает благородство, честь, верность, мужество, чистоту сердца и помыслов — лучшие черты морали советской молодежи.
В книге в увлекательной форме рассказывается об удивительных приключениях мальчишек послевоенной поры в глухой сибирской тайге. Ребята преодолевают множество опасностей, проявляя незаурядную смелость, отвагу, находчивость, крепкую мужскую дружбу. И в то же время нежность и заботу к своим овдовевшим матерям. Повесть не лишена лиризма, чувства любви к еще не тронутой сибирской природе, к милой деревушке Белая Глина, где они родились.Книга адресована подросткам.
«…Что там ни говори, а священнодействия минеров возле вышедшего из повиновения оружия вызывают зависть.Вот он опустился на одно колено, рядом положил взрывчатку, на случайный камень по другую сторону от себя — зажженную сигарету. Достал кусок запального шнура, капсюль. Медленно, осторожным движением вставил шнур в капсюль, помедлил немного и специальными щипчиками обжал капсюль на шнуре. Готовый запал опустил в углубление на взрывчатке, закрепил его шкертиком, затем обвязал взрывчатку и подвесил к мине с таким расчетом, чтобы взрывчатка легла вплотную к днищу, где находится заряд.Курнул начавшую затухать сигарету и поднес огонек ее к кончику шнура.
Написанные в лучших традициях жанра, неуловимо следующие за книгами Анатолия Рыбакова, но безусловно оригинальные, повести Евгения Титаренко раскрывают патриотическую устремленность, высокие нравственные качества отважных и находчивых подростков в период Великой Отечественной войны.Евгений Максимович Титаренко — автор приключенческих книг для подростков: "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей", "По законам войны", "Четверо с базарной площади" и др.
В своей новой книге для подростков «Критическая температура» Е. Титаренко ставит своих героев в сложные условия, когда необходимо принять единственно правильное решение, от которого зависит, как сложится их жизнь, какими людьми они вырастут. Писатель как бы испытывает героев на прочность, ни верность высоким нравственным идеалам.
Написанные в лучших традициях жанра, неуловимо следующие за книгами Анатолия Рыбакова, но безусловно оригинальные, повести Евгения Титаренко раскрывают патриотическую устремленность, высокие нравственные качества отважных и находчивых подростков в послевоенное время.Евгений Максимович Титаренко — автор приключенческих книг для подростков: "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей", "По законам войны", "Четверо с базарной площади" и др.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».