Изобретение зла - [36]

- А если бы она мне сказала, я бы выпрыгнул в окно, - заметил Серый.

Серый был нагловатым тихоней. Его грудь была очень впалой, а плечи всегда торчали вперед. Еще он очень много курил и иногда краснел без всякого повода.

Он любил мечтать вслух, о всякой чепухе, вроде Ленки из женской палаты. Когда он мечтал, его глаза стекленели и я чувствовал в нем родственную дущу. Человек, который умеет мечтать, это по мне.

- Ну и дурак он был, - сказал Красный, - я бы её разрезал электросваркой.

Давайте дальше рассказывать.

- А я бы на ней женился, - сказал Зеленый.

- А другая жена?

- А у меня бы две было. Или бы прогнал первую.

- Так нельзя, - заметил Белый, - первую он любил.

- А что же лучше - умереть?

- Конечно лучше. Для мужчины почетно умереть от любви. Это называется рыцарство, - Белый был убежден в своих словах.

- Ой, а я тоже так хочу, - сказал Серый, - вот она мне скажет: "Прыгни из окна", а я прыгну. А она прибежит вниз, а я уже разбился, но я ещё живой. И она будет плакать, плакать... Потом всю жизнь плакать.

- Он точно будет черным? - спросил Белый.

- Да, - ответил я.

- Негром?

- Нет. Обыкновенным. Таким как все.

Я смотрел в окно, вверх. Там проплывало небо, переменившее свой цвет на зимний. Лучей стало меньше - к утру люди устают воевать. Снег прекратился, но дорожка стала белой. Наверное, похолодало. Наверное, завтра будет настоящая зима. От этого тепло на сердце.

27

Кощеев как раз устраивался на новом рабочем месте, когда его позвали к начальству. Рабочее место представляло маленькую комнату воспитателя, наспех переоборудованную из комнаты специальной магнитотерапии. Магнитотерапевта уволили, как ненужного и пьющего на рабочем месте. Кощеев не имел с собой вещей.

Сам он вырос в детдоме (отца и мать случайно срезали зеленым лучом), его детдом был бедным, но добрым. Кощеев привык обходиться одной добротой, без вещей.

Получалось.

Он расставил стулья и перевесил несколько портретов на стенах. Подумал о том, что надо бы побелить потолок. Побелю обязательно, я ведь не безрукий. И цветы посажу на окне. Хорошая работа - как хорошая жена - на всю жизнь. На всю жизнь надо и устраиваться. Так размышлял он. И в этот момент его позвали. Начальство было не свое, заезжее.

- Вызывали? - спросил Кощеев.

Пожилой человек в костюме поднял голову и посмотрел на Кощеева сильными глазами.

- Кощеев?

- Он самый. Назначен воспитателем.

- А я Арнольд Августович, - представилось начальство, - ваш областной психиатр. Вы знаете, что должность воспитателя уже год как отменена?

- Ага, - согласился Кощеев, - знаю. Но что же было делать? Меня ведь готовили пять лет, а теперь вдруг отменили должность. Прямое разбазаривание денежных фондов. Не выгоняйте меня, я ещё пригожусь. Я люблю работать. Я в детдоме рос.

- Никто вас выгонять не собирается. Я просто хотел предложить вам работу.

Ведь если вашей должности нет, то надо же вам делать хоть что-нибудь.

- Я согласен, - радостно согласился Кощеев, - я люблю быть полезным.

- Вы необычный человек, - сказал Арнольд Августович. - Поверьте, я психиатр, я знаю, что говорю. Вы излучаете особую ауру. Вам хочется доверять.

Сначала вы мне показались глупым, но я помню, что ваш интеллектуальный коэффициент сто двадцать четыре. Это даже слишком много для должности воспитателя. Но вид у вас действительно глупый.

- Это меня так воспитали, - сказал Кощеев. - Я стесняюсь выделяться.

- Вы все равно выделяетесь. Либо вы играете, либо...

- Нет, - сказал Кощеев.

- Ну ладно. Но задание такое, о котором не стоит рассказывать.

Контактировать будем только мы с вами. Никто не должен быть посвящен. Дело очень важное. Речь идет о Машине.

Кощеев широко улыбнулся.

- Я сказал что речь идет о Машине, но это не значит, что вам придется рассказывать сказки, - резко сказало начальство.

Кощеев озадачился.

- Вы ведь помните историю, - сказал Арнольд Августович, - последний раз

Машина обнаружила себя в триста двадцать втором. Каких-то сто с лишним лет назад. Это не такой уж большой срок. Конечно, полным-полно всяких историй, фильмов и комиксов о возвращении Машины, и верят в них лишь малые дети. Но ведь

Машина могла остаться в зернах и из них прорасти - сразу, через несколько веков, или сегодня. Некоторые факты говорят, что это случилось. Во всяком случае, есть реальная вероятность. Я изучал документы и свидетельства. Работали два научных института и даже уголовный розыск. Вывод один - проникновение Машины вероятно. Осознайте, пожалуйста это слово: "вероятно". Вполне возможно, что она проникнет именно здесь.

Кощеев ощутил, как приказывающий ему голос забиратеся в его мозг сквозь швы между лобными костями, забирается и строит под костями свое гнездо, похожее на паучье. Осознайте... Это... Слово...

- Пожалуйста, не надо меня так сильно гипнотизировать, - тихо сказал он, - я очень внушаемый, мне хватит.

- Вы осознали?

- Буду рад приложить все силы, - сказал Кощеев.

- Всех ваших сил не хватит, но помощь потребуется. Дело ведь очень серьезное, - если будет обнаружено заражение, то придется уничтожить весь кусок города. А если заражение пошло вширь - вы представляете?