Изобретение велосипеда - [33]

Шрифт
Интервал

С девицами, кстати сказать, попадающими в категорию нарушителей гораздо реже, Тимофей Тимофеевич разговаривал совсем по-иному.

Тимофей Тимофеевич: Ну входи, входи, Петрова… Что ты там топчешься, словно юбки собственной стесняешься? Краску-то с глаз зачем смыла? Думаешь, дурак старый твой директор, уже забыл, какая ты с утра была? Твой директор, Петрова, весь мир объездил… Танец живота наблюдал… Такое видел, что тебе и не снилось…

Петрова: Слушаю вас, Тимофей Тимофеевич…

Тимофей Тимофеевич: А у меня дело короткое. Видишь, сижу составляю списки старшеклассников — кто летом в Англию поедет, а кто в международный лагерь…

(Петрова настораживалась, изо всех сил тянула юбку к коленям, которые убежали от края на добрых полметра. Грустной становилась Петрова.)

Тимофей Тимофеевич: И пошлю я туда, Петрова, девушек выдержанных, успевающих и скромных… Нескромные пусть с родителями на дачу едут! Оценки твои смотрел я… Преподаватели о тебе неплохо отзываются… В общем, иди, Петрова… Просто мне на тебя посмотреть захотелось… А ты думала, я тебя из-за короткой юбки вызвал? Эх ты, Петрова…

Петрова: Да я только сегодня такую юбку надела, Тимофей Тимофеевич! И глаза я последний раз в седьмом классе красила!

Тимофей Тимофеевич: Иди-иди, Петрова… Посмотрю я на твоё поведение… Ладно…

Вот такая педагогика была у Тимофея Тимофеевича. Сам он не знал, соотносится ли она с опытом великих воспитателей, однако результаты эта педагогика давала отменные.

После того как удалились Сусанна Андреевна и Алла Степановна, Тимофей Тимофеевич подумал, а не пора ли сбить спесь с нагловатого десятого «Б»? Налицо был возмутительный прогул, причём прогул трёхдневный, ложь учительнице химии, ложь родителям, ложь перед всем классом классной руководительнице. И это наврала только одна Инна Леннер. А сколько ещё наврёт Благовещенский?

Леннер… Худая, черноволосая, бледная… Тимофея Тимофеевич начал припоминать длину её юбки, но так и не вспомнил. «А с другой стороны, ведь учиться им осталось всего месяц, — вздыхал Тимофей Тимофеевич. — Майские праздники на носу… Надо, значит, на этой неделе покончить с этим делом или вообще ничего не затевать…»

Тимофей Тимофеевич думал. И чем больше он думал, тем меньше хотелось ему заниматься этой историей. Он отчётливо представлял себе, как Леннер и Благовещенский будут у него в кабинете состязаться в благородстве, ехидничать, делать вид, что всё им нипочём. Знал эти штучки Тимофей Тимофеевич. И когда бывал в настроении, с лёгкостью их пресекал и повергал нарушителей дисциплины в глубокое уныние. Но в данном случае всё обещало быть сложнее. «В конце концов, есть классная руководительница, — подумал Тимофей Тимофеевич. — Пусть она решает…»

В этот самый момент зазвонил телефон. Тимофей Тимофеевич поднял трубку и услышал голос своего бывшего ученика — ныне ответственного комсомольского работника Толика Ифигенина.

27

Звонок, словно подавившись чем-то, умолк, последние школьники — десятиклассники и десятиклассницы неспешно вышли из столовой и медленно двинулись вверх по лестнице, мальчики поближе к перилам, девочки поближе к стенкам, так как знали девочки, что, если идти поближе к перилам, потянутся вверх любопытные взгляды мальчиков с нижних лестничных пролётов.

Алла Степановна и Сусанна Андреевна сидели на первом этаже, напротив столовой, и никак не могли расстаться. Обе безнадёжно опаздывали на уроки (откроется дверь, выглянет Тимофей Тимофеевич, спросит: «Почему не на уроках?» Что ответить?). Уже забухали мячи в старом спортивном зале, захлопали там в ладоши делающие упражнения школьники, уже донёсся оттуда зычный голос физкультурника Ивана Васильевича: «Делай раз-два! Три-четыре!», а Алла Степановна и Сусанна Андреевна все сидели на первом этаже, удивлённо глядя друг на друга.

— Знаете, Аллочка, — говорила Сусанна Андреевна, — час назад я встретила Инну Леннер и Гектора Садофьева в скверике около дома семь. Шла мимо, слышу там голоса… Странно, правда? Что случилось с Инной? Какая-то она нервная…

— Неугомонная скорее…

— Почему?

— Сусанна Андреевна! Не хочу вас обижать, но ваша любовь к ним слепа…

— Простите?

— Я хочу сказать, довольно нам головы ломать! Пусть Тимофей Тимофеевич вызывает родителей, беседует с ними… Нам-то что? Вернее, мне-то что? Надоели они мне, сил нет! Газету, видите ли, я их заставляю делать!

— Аллочка, — тихо сказала Сусанна Андреевна. — Не надо злиться. Сходим сейчас к директору и…

— Чёрта лысого! — неожиданно спокойно и грубо ответила Алла Степановна. — Никуда я не пойду!

— Почему? — растерялась Сусанна Андреевна.

— Почему? — усмехнулась Алла Степановна. — А вот почему… Потому что я и так всю жизнь за кого-то прошу, кому-то что-то делаю, за кого-то с ребёнком сижу, за кого-то часы читаю… Надоело! Даже в очереди все за мной место занимают и уходят, а я, дура, стою! Не пойду я с вами к директору за них просить! Потому что нет у меня иллюзий насчёт этих десятиклассников… Хуже они, чем вы о них думаете! Циничнее они… Почему же я должна за них биться? За их неправду биться? Не за что, думаете, мне больше биться? А мне, может, надоело жить в коммунальной квартире — знаете, как плачет за стенкой больной ребёнок, как кто-то про дверь забудет — открыта всю ночь, шаги по коридору: топ-топ-топ! А кто ходит, неизвестно, то ли муж соседкин экзамен сдал и напился, то ли ещё кто-нибудь ходит… Жизнь у меня не такая, чтобы для этих сытых недорослей свечой гореть! О себе мне надо переживать, а не о них! Не хочу! Никуда я не пойду! Вы классная руководительница — вы и идите! — На глазах у Аллы Степановны показались слезы. Чёрная едкая тушь уже начала проникать в глаза, и этим подхлёстывала их к ещё большему слёзорасточительству. — Не знаю, как вы, — продолжала Алла Степановна вопреки собственному желанию, — а я сыта этим классом по горло! А впрочем, вам-то что… Вы своих детей вырастили, а я своих ещё не рожала…

Продолжить чтение
Еще от автора Юрий Вильямович Козлов
Колодец пророков

Казалось бы, заурядное преступление – убийство карточной гадалки на Арбате – влечет за собой цепь событий, претендующих на то, чтобы коренным образом переиначить судьбы мира. Традиционная схема извечного противостояния добра и зла на нынешнем этапе человеческой цивилизации устарела. Что же идет ей на смену?

Новый вор

Это беспощадная проза для читателей и критиков, для уже привыкших к толерантной литературе, не замечающих чумной пир в башне из слоновой кости и окрест неё. «Понятие „вор“ было растворено в „гуще жизни“, присутствовало неуловимым элементом во всех кукольных образах, как в девятнадцатом, допустим, веке понятие „православный“. Новый российский мир был новым (в смысле всеобщим и всеобъемлющим) вором. Все флаги, то есть куклы, точнее, все воры в гости к нам. Потом — не с пустыми руками — от нас. А мы — к ним с тем, что осталось.

Из-за девчонки

В сборник включены произведения современных писателей о первой любви.Для среднего и старшего школьного возраста.

sВОбоДА

«sВОбоДА» — попытка символического осмысления жизни поколения «последних из могикан» Советского Союза. Искрометный взгляд на российскую жизнь из глубины ее часового механизма или, если использовать язык символов этого текста, — общественно-политической канализации…«Момент обретения рая всегда (как выключатель, одновременно одну лампочку включающий, а другую — выключающий) совпадает с моментом начала изгнания из рая…» — размышляет герой книги «sВОбоДА» Вергильев. Эта формула действует одинаково для кого угодно: от дворника до президента, даже если они об этом забывают.

Реформатор

Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.

Одиночество вещей

Романы «Геополитический романс» и «Одиночество вещей», вошедшие в настоящую книгу, исполнены поистине роковых страстей. В них, пожалуй, впервые в российской прозе столь ярко и художественно воплощены энергия и страсть, высвободившиеся в результате слома одной исторической эпохи и мучительного рождения новой. Главный герой «Одиночества вещей» — подросток, наделённый даром Провидения. Путешествуя по сегодняшней России, встречая самых разных людей, он оказывается в совершенно фантастических, детективных ситуациях, будь то попытка военного путча, расследование дела об убийстве или намерение построить царство Божие в отдельно взятой деревне.

Рекомендуем почитать
Из каморки

В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.

Сигнальный экземпляр

Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…

Opus marginum

Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».

Звездная девочка

В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.

Абсолютно ненормально

У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.

Песок и время

В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.