Изобретая все на свете - [91]
Артур отвел меня домой. Мы шли по городу обратно, и он был очень тихим. Казалось, мы единственные, кто не спит. Он, я это чувствовала, ускользал от меня. Он держал меня за руку, но слабо, едва-едва, исчезая.
— Артур, — сказала я, когда мы подошли к моей двери. — Артур. Артур.
— Я вернусь, — сказал он мне.
Но я ему не поверила. Все уходят, и он уйдет. Я смотрела, как он уходит. Я сказала «до свидания», но к тому времени он уже скрылся.
В доме время остановилось. «Так вот, как попался отец», — подумала я. Я вошла внутрь. Его шлепанцы у дверей. Разгаданный наполовину кроссворд, над которым он ломал голову в начале недели. Я представила, как он держал меня на руках в тот вечер, когда я родилась. Когда умерла Фредди. Я не хотела застревать.
В гостиной кто-то оставил включенным радио. Кто? Я уставилась на кнопку, будто могла опознать отпечаток пальца. Отец, или просто я сама? Я сжала в руках приемник. Кэй Кизер тихонько пел: «Он носит два серебряных крыла».
Я еще сильнее, чуть не до боли, стиснула радио. Оно включено в розетку в стене гостиной. Электричество мистера Теслы. Я глазами проследила провод от приемника к стене. Мне представились под штукатуркой скрытые провода, перевитые в шнур, загнанные под облицовку, окруженные стареющим цементным составом и пылью. Под их защитой провода несут свою светлую тайну. Я, наверно, могла бы, прижавшись ухом к стене, расслышать, как они гудят. Ток движется, как в кровь в жилах, как бесконечное море. Электричество проходит тысячи миль: от Ниагарского водопада, или из Канады, а может быть, с Лонг-Айленда. Я понятия не имела, откуда приходит ко мне электричество, знала только, что в самом начале оно идет от него.
Я водила глазами по стене, прослеживая скрытую проводку, представляя, как прижимаю ладони к старой стене, обхожу комнату по периметру вслед за током. Снаружи провода, должно быть, не подвязаны. Они иногда скребут по кирпичу здания. Из окна я могла бы увидеть, где они соединяются с линией электропередач, и проследила бы за ними, насколько достало бы взгляда. На этих проводах наверняка отдыхают голуби — они будто чувствуют его в них.
Закрыв глаза, я могла бы проследить провода еще дальше, до самого начала. В конце улицы я бы свернула направо и промчалась бы через город. Там настоящая паутина проводов высокого напряжения. Я бы отвернула от них. Я бы увидела мысленно дорогу к нему — дорогу, которая скоро станет беспроволочной, как сама мысль. Это была бы долгая дорога: она прошла бы через отель «Нью-Йоркер», через «Уолдорф», и «Сент-Регис», и «Говернор Клинтон». Через Шорхем, когда он еще назывался Уорденклифом. Она прошла бы на судно «Сатурина», неделями плывшее к Америке. Дорога прошла бы до самого маленького городка в Хорватии и там бы растворилась в желтых и бурых оттенках земли. Дорога без асфальта, без машин, без линии проводов — и, пройдя так далеко, я встретила бы на этой дороге высокого и необыкновенно красивого мужчину. Я бы остановилась. «Вы — Никола Тесла», — сказала бы я. И мужчина остановился бы. Одинокий, с острым мыском волос на высоком лбу, отрешенно задумчивый. Весь из острых углов, о которые так легко зацепиться, и в старом вечернем костюме. Он бы медленно кивнул. «Просто не верится, что вы меня узнали». Он бы взглянул мне через плечо на дорогу, по которой я пришла. Он пробежал бы взглядом до самой моей гостиной в 1943 году, к моему радиоприемнику, и сказал бы: «Меня теперь никто не узнает, а если и узнают, так неправильно произносят мое имя».
Стоя там рядом с ним, у самого начала, я бы вздумала спросить: «Не начать ли нам заново? Может быть, на этот раз мы выберем правильный путь?»
Он бы пожал плечами.
«Как? — спросил бы он. — Разве у вас есть действующая машина времени?»
Нет. Не было у меня машины времени. А раз не было, я снова очутилась в своей гостиной, одна, держа в ладонях свое радио, как лицо любимого человека, как будто это был жизненный путь — путь, полный чудес, исчезавших так быстро.
Я рассказываю вам то, что запомнила, потому что воспоминания, из всего что у меня есть, больше всего похожи на машину времени.
Я сидела у окна на улицу, думая, что готовят будущие дни. Не вернусь ли я однажды с работы, чтобы найти дома Азора и отца, сидящих за столом с незнакомой мне женщиной, которая будет вертеть в руках солонку и перечницу, вспоминая медовый месяц и крошечную сувенирную лавчонку, где они купили керамический столовый набор? Или я буду изо дня в день возвращаться домой, поворачивать ключ в замке, кричать: «Привет!» и находить пустой дом? Почему-то это казалось более вероятным.
Близился восход первого дня, который я проживу без отца. В кухне мне пришла в голову мысль, что надо делать. Убраться. Расставить все по местам. Это дело тех, кто остался жить. Есть дом, о нем надо заботиться. Будут, я в этом не сомневалась, бумаги, которые надо подписывать, распоряжения, которые надо сделать. Я взяла кухонный нож и подковырнула ящик кухонного стола, тот, что не открывался годами. Открывать его было все равно, что вскрывать капсулу времени, запечатанную мной и отцом, когда я была еще девочкой. Старинные катушки с размотавшимися, пожелтевшими нитками, спички и ломкий шпагат, повестка из призывной комиссии, письмо от кузины Фредди, рождественская открытка от семьи Маккутенсон. Я понятия не имела, кто такие Маккутенсоны. Копаясь в ящике, я уколола палец об обойный гвоздик — правда, не до крови. Тогда я на всякий случай выложила на стол кривой рыбный нож, весь в ржавчине. Тут было мое свидетельство о рождении. Я развернула его на кухонном столе вместе со свидетельством о браке моих родителей — изящным, украшенным цветочной гравюрой документом, перевязанным шелковым шнурком — из тех времен, когда муниципалитет не ленился нанять каллиграфа, чтобы сделать эти свидетельства красивыми. И тут же, под парой ножниц, под россыпью мускатных орехов и подушечкой для иголок, было демобилизационное свидетельство отца. Я попробовала бережно развернуть его, но бумага слишком долго пролежала сложенной. Листок распался надвое, так что дата его призыва была на месте, а дата окончательного увольнения пришлась на место разрыва ветхой пожелтевшей бумаги. Так я и не узнаю, когда Уолтер вернулся домой с войны.
Бонусная история из цикла «Тенистый Водопад».Независимая и волевая Делла Цанг не верила в призраков, пока не увидела своего умершего кузена в темном переулке. Она не верила и в вампиров, пока сама не превратилась в одного из них.Должна ли она последовать примеру своего двоюродного брата вампира и уйти от всех, кого она знала, или же присоединиться к лагерю «Тенистый Водопад» для проблемных подростков? Этот рассказ из К. К. Хантер даст читателям заглянуть в историю Деллы, которые должны прочитать все фаны цикла «Тенистый Водопад».
Три истории из мира серии «Дочь Пожирательницы грехов».Когда Таллит заполняют крысы, король вызывает крысолова из-за моря. Но крысолов прибывает не один, а с прекрасной и непокорной дочерью. И когда принц Аурек решает, что хочет ее, он запускает цепь событий, которые повлияют на мир…Юноша пробуждается среди развалин замка, рядом с ним на плите лежит неподвижное тело беловолосого мужчины. Он — Вестник, Собиратель сердец, проклятый возвращаться каждые сто лет, чтобы найти сердце, что пробудит его отца. Возможно, в этот раз ему повезет…Однажды в процветающей стране у красивой женщины и богатого мужчины родился мальчик.
Меня зовут Лакспер, и я — Элементаль.Мой народ использует силу земли для поддержания жизни и защиты от врагов. По отцовской линии я должна быть принцессой. Но этому не бывать, потому что я — незаконнорожденная полукровка.Моя работа в качестве Эндера — одного из элитных стражников моего отца, в том, чтобы исполнять приказы. Когда моя старшая сестра отправляется послом в королевство водных Элементалей — в Глубину — мне ничего не остается, кроме как последовать за ней в качестве телохранителя.После смерти короля водных Элементалей начинается смертельная битва за трон — битва, в которой мы вынуждены принять одну из сторон.Я знаю точно лишь несколько вещей.
Что-то злобное кипит в Нью-Йорке.«Месяц назад я с ужасом наблюдала, как шесть моих товарищей-новобранцев умирают после глотка Нектара богов, божественного напитка, который или дарует тебе магические силы, или убивает тебя. Поверить не могу, что пришла за добавкой».Леда Пирс пережила первое испытание богов и проникла в Легион Ангелов, но борьба еще далеко не закончена. Кто-то отравляет сверхъестественных существ в Нью-Йорке. Подозревая ведьм, Легион посылает Леду на расследование. Чтобы спасти город, ей понадобится магия, которой она не обладает — а получение этой магии может попросту ее убить.
Уснуть на сто лет, проснуться от поцелуя. Жизнь Авроры должна была походить на сказку.Но внезапно открыв, что верность стране и верность короне в этой державе две разные вещи, Аврора может лишь мечтать о счастье. Раньше зачарованная принцесса, спасительница, она становится предателем.Аврора намерена освобоить свой дом от королевской тирании, даже если для этого придётся пересечь море и отправиться в королевство прекрасного и дьявольского принца Финнегана — знающего о магии куда больше, чем ему стоит.
Пусть Геля и предпочитает жить по средствам, но роман с аристократом и куш от крупной аферы это так заманчиво, что волей неволей втягиваешься в две авантюры. Но только потом, когда закрутишься слишком сильно, не надо жаловаться, что трудно удержать равновесие.Оступившись, каждый может подняться и перешагнуть через неприятности, Геля тем более. Для неё нет недостижимых вершин, захочет - станет артефактором, управится и с фабриками, и с соседями и с волшебными существами. И не важно, как сильно они сопротивляются и вставляют палки в колеса.