Изнанка - [23]

– Там кто-то есть! Он идёт за нами! – выпалил Милавин, одновременно чувствуя, как желудок сжался в тугой комок.

Он ещё не закончил фразу, а Иван уже развернулся всем корпусом, шагнул в сторону, чтобы спутник не закрывал ему обзор, и вскинул автомат.

Их преследователь, заметив такое внимание к своей персоне, встрепенулся и также на четвереньках, ловко перебирая руками и ногами, бросился к ближайшей опоре монорельса. Несколько секунд и он скрылся за ней, как будто его и не было.

– Это лизун – местный падальщик, – произнёс Иван, всё ещё глядя в оптический прицел, – Они не опасны. Слишком трусливы.

Преследователь осторожно выглянул из-за опоры, стали видны голова и плечо.

– Можно мне посмотреть, – Андрей кивнул на автомат, а точнее на оптический прицел.

– Держи, – одним коротким движением, Иван перебросил ремень через голову.

Некоторое время Милавин потратил, чтобы найти нужную опору, глядя через линзы оптического прицела. Наконец, он увидел притаившееся там существо. Именно существо, пусть оно и походило на человека, но назвать его таковым язык не поворачивался. Бледная кожа, покрытая струпьями, красными прыщами и язвами, обвисшее, скособоченное лицо с крошечными глазками, едва выглядывающими из-под складок распухших век, редкие свалявшиеся волосы, неопределённого сероватого оттенка. Но больше всего Андрея поразил свисающий изо рта твари длинный, десятка два сантиметров, язык, который казалось жил собственной жизнью. Само существо практически не двигалось, наблюдая за ними, а вот язык, покрытый тягуче капающей слюной, раскачивался, извивался и скручивался кольцами, будто хвост змеи, которую ловкий факир умудрился схватить за голову.

Убедившись, что за ним всё ещё следят, существо пошире распахнуло рот и вытянуло тощую шею, язык мелко задрожал. Кажется, лизун то ли кричал, то шипел, на таком расстоянии было не расслышать. А потом тварь снова юркнула за опору монорельса, скрывшись из виду.

– Мерзость, – выдохнул Андрей, возвращая автомат.

– Да уж, – согласился Иван, – Станешь питаться чужими отбросами, превратишься в такого же.

– Хочешь сказать, раньше он был человеком?

– Именно так, – Иван снова повесил автомат на шею, развернулся и пошёл дальше. Милавин последовал за ним.

– Проблема в том, что душа она… меняется, если ты начинаешь убивать других или подъедаешь всякий мусор. Там, в мире живых, это не заметно, а здесь сразу бросается в глаза. Если кто-то из местных обитателей начинает охотиться на себе подобных, то очень быстро обзаводится клыками, когтями и прочими радостями настоящего хищника. Если же охотиться и убивать смелости не хватает, а есть всё равно хочется, тогда некоторые начинают поглощать отбросы и становятся лизунами.

– То есть, они… теряют человеческий облик, – Андрей вспомнил стандартную формулировку из детских сказок.

– Вроде того. На Изнанке, твоя личность не прячется за оболочкой тела, она выставлена напоказ. Все изменения, что называется, налицо. Я думаю, это из-за того, что где-то в глубине души они понимают, что уже перестали быть людьми, растеряли всё человеческое. Некоторым особенно опытным охотникам удаётся маскироваться под людей, но именно маскироваться, а не сохранять свой облик.

– Ты уверен, что он не нападёт, – Андрей ещё раз оглянулся. Существо так же на четвереньках выползло из-за опоры и теперь шло за ними следом, низко пригнувшись к земле и немного виляя из стороны в сторону. При этом длинный слюнявый язык стелился по асфальту, время от времени он втягивался в пасть твари, но потом тут же вылезал обратно, принимаясь снова вылизывать дорогу. Милавина аж передёрнуло от омерзения.

– Не нападёт, – успокоил его Иван, – Не хватит ни силёнок, ни смелости.

– Тогда зачем он тащится за нами?

– Мы с тобой только что пришли из мира живых, поэтому оставляем за собой чёткий след. Именно его он сейчас и поджирает, то есть вылизывает. Зря что ли им это название придумали. Кстати, это хорошо, что он за нами увязался. После лизуна ни один местный хищник наш след не учует.

– Да уж, приятный попутчик, – хмыкнул Андрей, а потом тихо спросил: «Иван, а обыкновенные люди здесь есть? Или все превращаются в лизунов и других тварей?»

– Есть, и достаточно много. Хотя здесь гораздо тяжелее оставаться человеком.

Трамвайные пути шли прямо, а асфальтовая дорога начала плавно забирать влево. Они пошли по дороге, возвращаясь на Проспект Мира. Впереди, на другой стороне проспекта, Андрей заметил на зелёном холме наполовину скрытую от взгляда автомобильной эстакадой церковь из красного кирпича.

– А что насчёт Бога? – тут же спросил он у Поводыря.

– В смысле? – не понял его Иван.

– Ну-у, господь Бог…

– Ты верующий?

– Вроде нет, – покачал головой Андрей. Ни он сам, ни жена никогда не были особо религиозными. Хотя Ольга носила крестик и когда случилась беда с дочерью, несколько раз ходила в храм.

– Я тоже. Значит, бог нам не поможет, – отрезал Иван.

– Подожди, но если это и есть тот свет, загробный мир и всё такое… значит, здесь должен быть и Бог. Разве не так?

– Может быть. Но я его не встречал, ни там, ни здесь.

– Но церкви-то стоят, – Милавин кивнул на чёрные с золотыми искрами луковки, увенчанные золотыми же крестами.