Изнанка свободы - [41]

Дело оставалось за малым: найти Джованни. А девчонка категорически отказывалась рассказывать, куда отправился ее брат. Даже после того, как Тильда по моей просьбе поделилась некоторыми неаппетитными подробностями.

Похоже, что и правда не знала.

Вообще забавное это было время. Не помню, чтобы раньше в Старине Честере одновременно обитало столько народу. Странно, но тесное соседство не раздражало. В совместных ужинах и завтраках было что-то семейное.

И, говоря «семейное», я совсем не имею в виду милые родственные посиделки на Эмайн Аблах.

Франческа

Сегодня Элвин благородный рыцарь, завтра расчетливый подлец, а день спустя — обаятельный светский бездельник.

Тильда отзывается о нем с неизменным уважением. Джанис и Ринглус с легкой иронией, за которой читается дружеское расположение.

Он спас Тильду и Ринглуса. И тех троих девушек. Выкупил из борделя, куда их продали культисты, помог начать новую жизнь… Истинно квартерианский поступок.

И он же изнасиловал Кайлу, а на следующий день выгнал ее на улицу.

Признаться, поначалу я не поверила ее рассказу. Это так непохоже на Элвина. Будь он насильником, я бы тоже не избежала этой участи.

К тому же, на Кайле не было синяков. Вообще.

— Он держал меня магией, — всхлипнула полукровка.

Я решила разобраться и пошла к Элвину требовать объяснений.

— Что за интерес к моим постельным развлечениям, леди кошка? Позвать вас в следующий раз подержать свечку?

— Как ты мог?!

— Легко и просто. Никогда не имел проблем по этой части.

— Ты — мерзавец.

— А то вы не знали?

Знала, но отчего-то мне стало так больно от этого подтверждения. Снова вернулись мучительные воспоминания о сарае в анварских лесах. Я надеялась, что уже похоронила их навсегда: не снятся больше кошмары, и даже ненависть потухла.

Время — могучий лекарь, но рассказ Кайлы разбередил память. И снова все, как будто вчера — страх, беспомощность, унижение.

А потом я очень рассердилась на себя за свою наивность. Жизнь не похожа на романы, маг сам не раз твердил мне об этом. Глупо верить, что в глубине его души таятся ростки добра. Каким бы милым и заботливым не выглядел Элвин иногда, это — не более чем маска.

Что прячется под ней, я не знаю.

Я изводила себя весь день мыслями, что надо обязательно что-то предпринять. Не могу же я просто сделать вид, что ничего не случилось. Насилие над женщиной — самое мерзкое преступление, какое только можно представить, оно не должно сойти ему с рук!

Если это правда, конечно. Вдруг, Кайла солгала? Но зачем ей нужно было это делать?

…ни одного синяка.

…она говорила — держал магией.

Не знаю, что думать. Я бы спросила совета у Джаниса, но тот уехал. Собрался в одночасье, сказал, что у него дела на юге, но к Большой игре он вернется обязательно. И уехал.

Жаль. Он самый умный и рассудительный человек из всех, что я когда-либо встречала. И к нему всегда можно прийти со своими сомнениями, чтобы он все разобрал, разложил по полочкам.

А Тильда к рассказу Кайлы отнеслась скептически.

— Изнасиловал? Очень сомневаюсь. Эта девка сама чуть ли не прыгала на него.

— Почему он тогда не отрицал?

Она вздохнула:

— Потому, что идиот.

— Или потому, что это правда?

Фэйри пожала плечами:

— Какие бы слухи ни ходили про Элвина, в насилии его никто никогда не обвинял.

— Какие слухи?

Кое-что я уже слышала от Кайлы. Неприглядные подробности чужой жизни. Знать бы, правда ли это…

— Я не повторяю сплетен.

Элвин

В дневное время Арена производила странное впечатление. Рассеянный серый свет проникал сквозь щели и узкие оконца под потолком, ложился на грубо сколоченные лавки. Площадка казалась заброшенной. Не было беснующейся толпы, выкриков букмекеров, отсветов факелов на песке.

Мы спустились по выщербленным ступеням навстречу холодной тьме и острому звериному запаху. Вызванный мною светильник повис в воздухе, освещая проход меж клеток. Большинство из них были пусты.

Ринглус поежился:

— Неуютно как-то.

— Что, навевает воспоминания?

Он кивнул со смущенным смешком.

— Куда дальше?

— Прямо.

Справа раздалось жалобное поскуливание, ему вторил рык — не столько грозный, сколько испуганный. Прилетевшее с другого конца загона ответное ворчание — низкое, страшное, заставило зверя замолчать.

Из любопытства я отклонил факел немного в сторону. Свет скользнул по припавшему к полу силуэту — волк. Молодой, облезлый и тощий.

— Не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Ладно не топят. Хотя по таким холодам не помешало бы. Но они же их и не кормят. Какой смысл морить бойцов голодом?

Коротышка ухмыльнулся:

— Голодный хищник злее дерется.

— На фэйри это правило тоже работает?

Впереди послышались крики, рев неизвестного зверя и щелчки хлыста. Мы переглянулись и ускорили шаг.

Тренировочная площадка встретила нас пятнами свежей крови на песке, криками и руганью. В паре шагов от входа лежали трупы двух здоровенных ибернийских волкодавов — у одного распорото брюхо, другому отсекли голову — безупречный срез. Не всякий палач сумеет так с первого раза.

Чуть дальше на площадке здоровенный детина орудовал кнутом. Настоящим кнутом погонщика — длинная и гибкая полоса плетеной кожи, способная в умелых руках рассечь мясо до кости.