Изнанка мира - [45]

Охота снова не доставила ему большого удовольствия, хотя и прошла довольно успешно. А на пути обратно Фобос впервые за все время почувствовал, что он не хочет возвращаться туда, где в кромешной тьме его снова поджидала ненасытная тоска лабиринта, чтобы навалиться с новой силой, прижать ко дну и заставить страшно завыть. Впереди на освещенной поверхности воды вдруг четко обрисовался силуэт продолговатого корпуса. Сначала Фобос был уверен, что не захочет больше подглядывать за двуножками, что он проплывет мимо. Но, поравнявшись с судном, он ощутил непреодолимое желание хоть мельком взглянуть на него и на мгновение увидеть, чем там заняты странные жители берега.

Раковина была небольшой. На ней у самого края стояла тоненькая двуножка с изящными конечностями и пышной белой растительностью, свисающей с кругленькой головки. Она поднимала то верхние лапки, то одну нижнюю, оставаясь стоять на другой, и тогда казалось, что ее вот-вот сдует ветром, то как-то странно изгибалась. Меняя позы, двуножка на какое-то мгновение застывала и внимательно смотрела на колышущуюся совсем близко воду. Фобос знал, что если как следует высунуться из воды, наклонясь вперед, то можно увидеть свое отражение. И двуножка, кажется, всякий раз смотрела в воду на себя. Это было самое забавное из всех наземных существ, которых Фобосу когда-либо приходилось видеть. И ему очень захотелось забрать это чудо с собой. В конце концов он сможет его приручить, и тогда хозяину лабиринта не будет так одиноко и тоскливо, как теперь. Фобос погрузился глубже и, слегка разогнавшись, ударился о край раковины. Судно качнулось, двуножка с визгом полетела вниз. Прежде чем она успела опомниться, Фобос быстро, но очень осторожно захватил ее одним из передних щупалец и, приподняв над водой, понес прочь от судна. Похититель еще увидел, как из глубины раковины на ее поверхность вылезли два береговых жителя, неуклюже забегав взад-вперед. Потом они, кажется, пытались догнать его, но это уже было бесполезно.

Остров, к которому Фобос нес свою неустанно визжавшую добычу, был очень маленьким и каменистым. Располагался он в стороне от путей, ведущих в залив, и там никогда не появлялись плавающие приспособления береговых жителей. На этом островке двуножка всегда будет у него на виду и в стороне от посторонних глаз. Выбравшись на мель, Фобос, наконец, ослабил занемевшее щупальце, и двуножка, часто падая в воду, устремилась на берег. Фобос решил дать ей возможность прийти в себя, хоть немного привыкнуть к новой обстановке. К тому же после долгого пребывания в море, ему хотелось быстрее оказаться в привычной среде, где так легко дышалось. Наконец оказавшись в заливе, Фобос почувствовал себя совсем хорошо. Он уже не думал о темном лабиринте, а все время вспоминал свое приобретение. Это воспоминание давало ему необычный прилив бодрости. На радостях он не удержался и по пути к своему убежищу, разглядев в уже темневшей воде свисающую цепь, с удовольствием оторвал ее. Он даже не стал забираться в глубь каменного жилища на свое привычное место, а уснул недалеко от входа. И странные видения посетили его в эту ночь. Фобосу чудилось, что его тоненькая двуножка с густой белой растительностью умеет дышать под водой, и она шла по дну его лабиринта, который не был темным, как обычно, а освещался, словно находился у самой поверхности, и на стенах его дрожали разноцветные блики света. А потом вдруг появилось множество акул. Фобос не боялся их. Но у самой крупной из них было лицо той двуножки, которой он недавно оторвал конечности. У других хищниц тоже оказались лица обитателей берега, но все они были абсолютно одинаковыми. И тут Фобос, может быть, впервые в жизни по-настоящему испугался. У акул неожиданно появились лапки, в которых что-то ярко засверкало и громко захлопало. Фобос стал делать различные жесты щупальцами, пытаясь примириться с нападавшими, но страшные существа были злобны и агрессивны. Приблизившись почти вплотную, черная полуакула-полудвуножка свирепо разевала окаймленную обильной растительностью пасть, густо осыпая все вокруг красными воздушными пузырями. Жутко! Подобного чувства Фобос еще не испытывал.

Очнувшись, он стал беспорядочно перебирать щупальцами по дну в направлении выхода и, вдруг осознав, что надо плыть быстрее, оторвался от грунта. Впереди слабо забрезжил свет. Было утро. Впечатления от ночного кошмара недолго тяготели над обитателем лабиринта. Их быстро развеяли мысли об оставленной на островке пленнице. Набирая скорость, Фобос все дальше и дальше уходил в море. Он знал, что двуножка наверняка проголодалась, как знал и то, что ее сородичи ловят рыбу, а значит, едят ее. Часть пойманной в это утро рыбы Фобос оставил в пасти, хотя это было не очень приятно, поскольку она там постоянно двигалась. Фобос знал, что какое-то время может быть без воды, но выбираться на сушу никогда не пробовал, и это его тревожило.

Свою пленницу он увидел издали. Она ходила по берегу пустынного островка и смотрела в море, словно чего-то ожидая. Но стоило Фобосу показаться из воды, она забегала, заметалась, завизжала тоненько: «Ай-и-а!». И это сочетание звуков стало в дальнейшем ассоциироваться у Фобоса с его тоненькой двуножкой, подобно тому, как звукосочетание «Фобос» у двуножек каким-то образом ассоциировалось с ним. Теперь у нее было имя — Айя.