Изнанка мира - [21]

— Ну, это уже и вовсе забавная история, — едва не рассмеялся вслух Блоков.

— Правда? — на лице Лэнгли появилась злорадная улыбочка.

Она подскочила и быстро вышла. В прихожей послышалось громыхание чемодана, и вскоре он, неприятно черный, оказался раскрытым на диване.

— Внимание! — Лэнгли сунула в него руку по самое плечо. — Ну что?

— Фокус-покус какой-то, — слегка смутился Егор.

— Попробуй сам.

— Я не мальчик и в детские игры не играю, — поэтом неожиданно начал овладевать страх.

— Будешь играть! — рассердилась женщина и, цепко ухватив Блокова своими нежными ручками, сунула его головой в чемодан, да так резко и неожиданно, что он громко вскрикнул, машинально выставив вперед руки. Однако руки его провалились в нечто зеленое, и Блоков едва не нырнул в чемодан всем телом, но иномирянка, поймав его за рубашку, вытащила обратно.

— Ну это… Что за шуточки? — чувствуя, как кровь отхлынула от его лица, нервно заправляя рубашку, пробормотал он.

— Такой белый ты красивее, — оценивающе сказала женщина, в упор разглядывая его лицо.

— Нет, правда… Тоже мне шуточки… — Егор бессмысленно обошел вокруг кресла и, наконец, уселся в него.

— Бедненький, испугался, — медленно, словно боясь еще больше испугать его, Лэнгли села Егору на колени и погладила его по голове. — Боишься иномирянки? — нежно спрашивала она, гладя поэта по лицу.

Егор чувствовал, как он расслабляется под действием ее неземных чар, как медленно тает всем своим существом, словно розовые свечи на журнальном столике, истекающие горячими струйками. «Свеча горела на столе… — вспомнил он. — Как жаль, что это уже написал другой поэт!».

VIII

Спустя час появился свет. Комната вошла в свои привычные очертания и стала незыблемой в своей реальности. Все предметы теперь казались тяжелыми, угловатыми, с ярко очерченными, как на плакате, контурами. И только Лэнгли по-прежнему была ирреальна, словно продолжение приятного, но зыбкого сна.

— У вас там много полуземлян, таких, как ты? — спросил Егор, трогая пальцами ее тонкие голубоватые ногти.

— Нет, — задумчиво, словно выходя из забытья, сказала она. — Единицы. Нас обычно используют в разведке — это наш крест.

— А чистокровные иномиряне сильно отличаются от наших людей?

— Смотря какая порода. У нас их много. Есть звероподобные — их используют на самой грязной работе, например, когда надо кого-нибудь убить, но тоже бездуховные. Они не знают ни любви, ни жалости. У них нет понятия долга и чести. Этих я больше всего не люблю, потому что сочетание интеллекта с бездуховностью — самое страшное уродство. Хотя внешне эти больше других похожи на грэнгов.

— А грэнги кто?

— Это те, кто более всего похож на вас, землян. Они занимают свою общественную нишу в нашем сложном и запутанном мире и, конечно же, не самую высокую, потому что никогда не боролись за это, считая такую борьбу делом недостойным. В этом, наверное, их главная беда, а может, и главное достоинство. Но я думаю, что если бы грэнги захотели власти, они смогли бы ее получить, и наш мир был бы гораздо лучше.

— Но они ее никогда не захотят, — грустно улыбнувшись, добавил Егор.

— Кстати, — продолжила Лэнгли, — только у грэнгов с землянами могут быть дети. И мой отец был грэнг.

— Удивительно, что в вашем мире столько разновидностей мыслящих существ.

— Я думаю, что у вас существует то же самое, но здесь это не выражается во внешних признаках. Вряд ли такое положение лучше. У нас, по крайней мере, сразу видно, от кого чего можно ожидать. И если бы у вас духовный уровень развития отражался на внешности, представляешь, какие лица ты мог бы увидеть вокруг?!

— И какое было бы у меня, — мрачно закончил Егор.

— Такое же, как и сейчас, — рассмеялась Лэнгли.

— Ты думаешь?

— Ну, мне кажется, что я немножко разбираюсь, — и она лукаво заулыбалась, играя задорными искринками в неземных глазах.

— Не надо быть слишком доверчивой, ибо даже в самом себе не каждый может разобраться, — шутливо-назидательным тоном сказал Егор, театрально указав пальцем в потолок, и, сделав паузу, добавил: — Тем более при твоей профессии.

В подъезде этажом ниже грянул выстрел. Лэнгли, прислушиваясь, окаменела. Донесся звонкий хлопок. Лэнгли сделала цирковой прыжок с дивана, перелетев через Блокова и через стоявшее рядом кресло. Егор еще никогда не видел, чтобы кто-то так быстро одевался. Это было как при ускоренной киносъемке. Не обуваясь, она побежала к выходу, но никак не могла открыть замок, и Егор почти успел одеться, когда Лэнгли понеслась вниз по лестнице.

— Стой! Куда ты?! Там стреляют! — кричал Блоков, мчась вдогонку.

На площадке третьего этажа у распахнутой настежь двери была дочерна опалена стена. Пахло гарью и, кажется, озоном. Ниже, на ступеньках, залегли двое подозрительных в черном, лиц которых Егор сверху не рассмотрел. Зато ему хорошо запомнилось лицо незнакомого молодого человека, выглянувшего из открытой квартиры и пристально посмотревшего на Лэнгли. Еще почему-то запомнилась разлитая по ступенькам синяя краска. Схватив Лэнгли за руку, Блоков потащил ее к себе. Женщина почти не сопротивлялась.

— Это опасно, — объяснил Егор, когда они вновь оказались в квартире.