Изнанка мира - [20]

Каким-то неведомым чувством Патриков уловил впереди невидимое глазу движение и, как подкошенный, рухнул на пол — этот трюк у него всегда получался, как у каскадера. Над ним что-то сверкнуло и разбилось сзади о какую-то опору. Полыхнуло пламя. Патриков дважды выстрелил перед собой, но там уже никого не было. По чердаку поползли клубы густого дыма. Николай прокатился по полу и, провалившись в люк, повис на одной руке. Над его головой уже вовсю полыхал пожар. Спрыгнув на площадку, оперативник позвонил во все расположенные на ней квартиры и, не дожидаясь, пока откроют, закричал:

— Вызывайте пожарных! Горит чердак!

Затем он сбежал вниз и, оказавшись на улице, осмотрелся по сторонам. Монстров нигде не было. И только в вышине разгоралось пока еще слабое зарево. Вот тогда-то и сгорела крыша дома № 17 по улице Губкина.

VII

С утра Лэнгли была грустной и неразговорчивой. Она бесцельно ходила по квартире, прислушиваясь к каждому шуму, доносившемуся из коридора, подолгу стояла у окон. К полудню она стала нервничать. Наконец кто-то пришел. Лэнгли взволновалась, насторожилась. Оказалось, пришел милиционер. Лэнгли сразу ушла в спальню, а младший лейтенант милиции стал расспрашивать, не слышал ли Блоков ночью какого-либо шума.

— Слышал, — признался Блоков. — Лаяла собака на третьем этаже.

— И у вас это не вызвало подозрений? — удивился милиционер.

— Да у нее это бывает иногда.

— Ну, а еще что-нибудь слыхали? Например, стук, треск, голоса?

— Нет, не слыхал.

— Вот так всегда, — посетовал младший лейтенант. — Звукоизоляция ни к черту, и в то же время никто никогда ничего не слышит.

Милиционер вышел и позвонил в соседнюю квартиру.

— Что-нибудь случилось? — тревожно спросила Лэнгли.

Ее аристократически белое личико осунулось, глаза стали светло-сиреневыми, прическа ее слежалась, приобретя более прилежный и менее вызывающий вид.

— Кажется, обокрали квартиру этажом ниже.

Женщина сникла окончательно.

— Да брось ты так переживать! — решил подбодрить ее поэт. — Расскажи мне о своей проблеме. Может, я тебе в чем-то смогу помочь.

— Я не знаю, что делать, — задумчиво ответила Лэнгли, — ждать или возвращаться.

Егор не знал, чего ей надо ждать и куда возвращаться, и поэтому выжидающе молчал.

— Пожалуй, вернусь! — женщина решительно двинулась к чемодану, раскрыла его и сделала попытку залезть в него, но Егор удержал ее за плечи.

— Ну что ты, — стал утешать он гостью. — Перестань. Разве можно так изматывать себя? Ну кому и что ты докажешь, если будешь сидеть в чемодане? Это по-детски. Поделись лучше со мной своими бедами, и тебе сразу станет легче — вот увидишь.

Наступила долгая пауза. Лэнгли на какое-то время вновь ушла в себя. Затем лицо ее прояснилось, и на нем даже появилась тень слабой улыбки.

— А что? — неожиданно бодро сказала она. — В конце концов не я виновата, что все так получилось. Пусть побегают те, кто потерял чемодан. А я устрою себе небольшой отдых и заодно тебе кое-что расскажу — обещала как-никак. А завтра будет видно.

— Ну вот и отлично, — поддержал ее Егор.

Теперь уже Лэнгли по-настоящему улыбалась, и глаза ее вновь стали фиолетовыми.

— Давай кофе с коньяком, стихи и музыку!

Они снова сидели в креслах за журнальным столиком. Тихо звучал магнитофон.

— Ты любишь страшные тайны? — интригующе спросила Лэнгли, глядя прямо в зрачки Егору.

— Ну какой же поэт не любит страшных тайн? — любуясь ее яркими глазами на бледном лице, вопросом на вопрос ответил он.

— Тогда слушай…

И в это время погас свет. Стало темно и тихо, как в погребе.

— Это почему? — донесся из мрака голос Лэнгли.

— Не знаю. Уже давно такого не было. Но у меня есть свечи.

Егор, спотыкаясь и чертыхаясь, на ощупь нашел подсвечник и спички. Комната озарилась неровным желтым светом, и на двух розовых свечах, установленных на высоком бронзовом подсвечнике, остывая, набухли первые прозрачные капли.

— Итак, о страшной тайне… — напомнил он.

— Ну, слушай, — продолжила она. — Я прибыла сюда из другого, параллельного, мира.

— Так вот откуда, оказывается, берутся такие интересные женщины! — поддержал шутку Егор, обрадованный тем, что его гостья окончательно развеселилась.

— Ну, насчет этого ничего не могу сказать — тебе видней, — серьезно сказала Лэнгли. — А вообще, у нас там кого только не встретишь! Тебе еще посчастливилось не увидеть болванов, потерявших чемодан.

— Да, кстати, о чемодане: как ты туда попала?

— В чемодане-то как раз все и дело. Это вход в коридор, ведущий в другой мир. Как он устроен, рассказывать тебе не стану — это бесполезно, да я и сама не знаю всего, но с его помощью мы проникаем к вам. Понимаешь?

Егор во все это, вроде бы, и не верил, но что-то заставляло его волноваться и нервничать.

— И зачем же вы проникаете? — все еще улыбаясь, спросил он.

— Как зачем? Разведка!

— Шпионаж, значит?

— Ну… — она замялась и как-то неуверенно уточнила: — Научные исследования.

— Это другое дело. А что, иномирянки сильно отличаются от земных женщин? — Егор, смеясь, взял ее руку и стал гладить ее кончиками пальцев, не находя в ней ничего потустороннего.

— Я наполовину иномирянка. Моя мама — землянка. А от браков наших людей с землянами всегда рождаются дети, больше похожие на землян.