Изнанка - [6]

Мэр пришел на работу ровно в девять, как всегда. День не обещал ничего хорошего. Пожилая секретарша Наталья Васильевна встала и вытянулась при виде начальства. Что-то пробормотала и протянула пачку корреспонденции – письма и газеты. Сверху лежала гнусная газетенка «Покровские ворота». Не сказав ни слова, Потерянов вошел в свой кабинет.

Настроение было испорчено и без газеты. Строительная фирма «Вселенскспецстрой», которой был отдан самый лакомый кусок покровской земли, не несла деньги. Вернее сказать, второй раз не несла. Первый раз все было в порядке, но потом он не подписал этому «Вселенскспецстрою» документы и попросил принести еще. Без его подписи там ничего делать все равно нельзя. Придут как миленькие. Только обычно у них инкубационный период был двенадцать дней, это он отметил в календаре, а тут они не идут уже три недели.

Потерянов нажал на кнопку селектора.

– Волкова мне позови. Он на месте?

– Да, на месте, сейчас, Максим Викторович.

Кабинеты мэра и его первого зама были напротив, и двери в них вели из приемной, где сидела секретарша. Идти – меньше минуты, но Волков не шел. Это тем более странно, что Волков по-военному исполнителен. От нечего делать мэр стал читать «Покровские ворота», и чем дольше он их читал, тем сильнее поднималась в нем злость. Самое обидное, что эти гнусные демократы писали правду. Конечно, если построить высокие дома, ни воды, ни тепла не будет хватать. Улицу Ленина заливает дерьмом каждый год, но куда это дерьмо девать, если народу прибавляется, а канализация от этого толще не становится. Найдем какую-нибудь фирмишку, сделает по-левому и свет, и воду, и канализацию за какой-нибудь сладкий подряд. Об этом даже и думать не надо. Сделали же спортшколу всего за две многоэтажки, да еще и в клюве принесли. Городским очередникам, пишут, ничего не досталось, да и хрен с ними, с очередниками. Надо деньги зарабатывать, а не на шее у города сидеть!

– Максим Викторович, можно?

– Заходи. Как там наш «Вселенскспецстрой»?

– Пока никак.

– Пошевели их.

– Не хотел без вашего распоряжения.

– Пора, пора, потряси их, пожалуйста. Сыну старшему «Феррари» хочу подарить. Просит, подлец. А ведь я в его годы одни штаны имел, на медицинском просиживал, да еще по ночам фельдшером подрабатывал. Эх, драть их некому!

– Хорошо, Максим Викторович.

– Да еще этих, с лесом тряхни. Мы им, можно сказать, даром лес отдаем, а они ни слуху, ни духу.

– Хорошо.

– Да, вот еще с этой газетенкой надо что-то делать. Чтобы завтра начал ее закрывать.

– Завтра уже не получится.

– Ты мне голову не морочь! Я не так часто свои распоряжения меняю. Все, пока свободен.

Белый, как мел, Волков пошел в свой кабинет. Такого с ним еще не было! Все, пора на пенсию! Голова не та, ой, не та, совсем не соображает! Проходя мимо секретарши, он почти крикнул:

– Чая покрепче и сахара побольше, и никого ко мне не пускать! Никого!

Секретарша со страху встала и вытянулась.

«Так облажаться! – кричал про себя Волков. – Пора Волков, это знак судьбы. Сам не уйдешь – плохо кончишь! Это хорошо, что у врачей мозги устроены не как у людей». Волков со своей профессиональной точки зрения считал врачей дураками. Мэр был врач, хоть и главный, хоть и бывший, – врач по уму. Он не мог воспринимать сразу несколько сюжетов, а тем более видеть в них скрытый смысл. И слава богу!

Волков впустил испуганную секретаршу с чайным подносом, закрыл плотно дверь и засмеялся. Его разбирала истерика. Надо прямо сказать, что завтра ему вообще ничего не понадобится! Он даже боялся, что наделает в штаны.

– Так провалиться! На пустом месте, – начал он разговаривать сам с собой вслух. Потом сообразил, что опять нарушает неписаные шпионские законы. А вдруг кто-то его сейчас прослушивает? Стало еще хуже. День не задался. А ведь впереди была ночь, которую надо отработать профессионально. При полном алиби не попасться никому на глаза и вернуться к рассвету. Трудная ночь. У Волкова зазвонил селектор.

– Забыл тебя спросить про третью школу. Там что?

– Тоже ничего.

– Нет, я обломаю этих дебилов. Лечить их надо.

Слово «лечить», в смысле ломать сопротивление, бить и подчинять своей воле, попало в русский язык благодаря общению покровского мэра с бандитами. Бандитам очень нравилось, когда мэр просил полечить того или иного деятеля. Понимали они смысл слов опытного главврача правильно. Но это отступление, а в третьей школе произошло вот что. Директриса этой школы прямо на собрании покритиковала мэра за плохое отношение к школам. Покритиковала не сильно и не зло, просто терпеть было уже невозможно. Школы-то, правда, разваливались. Директрисе стало легче на душе, но не на работе. Назавтра пришла комиссия, осмотрела разваливающуюся школу и запретила вести в ней занятия. Директрису ждали на поклон в мэрию, но она не шла. На нее давили родители и ученики, отдел образования из района, но директриса держалась. На дворе было уже пятнадцатое мая, десять дней до последнего звонка, а школа была закрыта. Кто поддерживал директрису, сразу и не поймешь.

В выпускном классе третьей школы учился скромный и нервный мальчик Саша Максимов. Его отец, Максимов-старший, майор, дружил с Волковым. Хотя как дружил. Какая может быть дружба между майором особого отдела и майором мотопехоты. Так, виделись в Афгане. Длинный, как жердь, Волков и коренастый Максимов отличались еще в одном. Максимов любил свою работу. Он был хорошим военным, поэтому и не дослужился до подполковника, а кроме наград получил контузию и два ранения, причем второе, как сказал бы наш знакомый бывший главврач, несовместимое с жизнью. В результате – мизерная пенсия и тихая жизнь в Покровске. В Покровске военных было полно. Соседний поселок Войлоки – бывший военный городок. Там жило много потомственных военных, которые целыми фамилиями служили. И у Максимова была мечта, чтобы его сын поступил в военную академию.