Изначальное желание - [11]

Невысокий, тучный, но, не смотря на это, живой и проворный. Круглое красное лицо давно не видало солнечного света. Наверняка днем отсыпается после ночи работы. Рубаха, местами прилипшая от пота, закатана по локти. Она мерцает жирными пятнами, напоминая о великом трудолюбии хозяина. Или о нерасторопности его хозяйки. Кожаный передник поистерся за долгие годы монотонного труда. Руки мясистые и волосатые, пропитанные запахом пива и приправ. Но вот глаза быстрые и хваткие — чувствуется многолетний опыт. Он сразу видит, кому и что предложить, и с кого сколько взять. Или что нужно сказать, чтобы вежливо выдворить вон. Я молча и продолжительно посмотрел на него. Даже очень продолжительно. Он нервно задергался и опустил взгляд.

— Ну… вы… вы решились чего заказать, или так посидеть зашли? У нас, знаете ли, не очень хорошее место для отдыха. Зато есть отличные кушанья. А может винца? Или вы хотите развлечений иных?

И он, лукаво подмигнув, указал на ближайшую девицу. Она стояла к нам спиной и я не мог видеть ее лица. Но то, что предстало моему взору, было достойно пьяного восхищения. В словах кабатчика сквозили легкое презрение и издевка. Но их умело скрывал живой лукавый блеск. Я смерил девицу выразительным оценивающим взглядом, ухмыльнулся, задержавшись пониже спины, и снова обернулся к улыбчивому хозяину.

— Ты столь приветлив, любезный. И заведение твое мне по душе. Давай-ка для начала пивка, а после решим, что дальше.

— О, у нас отличное пиво! — разом повеселел пузатый хозяин, а щеки его подернулись гордым румянцем. — Самое лучшее во всей округе. Иного не найдете. Да и цена привлекательна: вместо трех кружек можно испить четыре, это ежели влезет. О, я так бы хотел одарить вас четвертой кружкой. Надеюсь, почтенный путник достаточно щедр, чтобы заказать три?

Я пристально посмотрел на него и жестко улыбнулся. Нет, уличные попрошайки так не улыбаются. Он дернулся, метнул взгляд на приоткрытое окно, вдохнул свежего воздуха. И снова вернулся к необычному посетителю.

— О, прошу извинить меня покорно. Нет, нет, я не усомнился в вас. Я просто прикидываю, как много вам принести?

— Пока одну кружку, — удерживая улыбку, попросил я.

— Да исполнится ваша воля.

Он отметил свои слова учтивым поклоном и стремглав исчез. Но от меня не укрылось то, какой взгляд он бросил на стоящего возле стойки купца. Вернее человека, разодетого под купца. Тот едва уловимо кивнул, и время от времени стал поглядывать в мою сторону, при этом старательно пряча взгляды. И веяло от него холодом, а жестокая сталь остро пропахла кровью. Ее тяжелый и будоражащий запах обжигал мои ноздри и врывался в глубины сознания, вызывая недоброе предчувствие. И как бы старательно «купец» не прятал кинжал, его кривое лезвие словно горело на фоне серых одежд, хотя и были они яркими, с синими, желтыми и красными полосами.

Вскоре появилось пиво и гора сушеных рыбешек. Я прищурился, пряча откровенное отвращение в глазах, но кивнул, стараясь не вызывать подозрений. Хозяин таверны красноречиво потер толстые волосатые руки, отекшие жиром, но не утратившие былой проворности и сноровки.

— Окуньки за счет заведения.

Я вежливо поклонился, а после потянулся за пазуху…

Никто так и не заметил моего молниеносного движения. Видеть подобное — за гранью человеческого восприятия. Никто, даже сидящий рядом вор, обнявший двух пышных девушек — уж на что его взгляд был наметан. И он даже не почувствовал, как кожаный кошель покинул его пояс. Его словно срезали острейшим лезвием.

Выложив на темный заляпанный стол яркую золотую монету, я выразительно посмотрел на хозяина. Его взгляд буквально приковало к желтому кругляку. Я следил за ним и ждал, когда же он, наконец, опомнится.

— О, прошу извинить, — наконец, опомнился он. — Но этого будет много. Может, еще чего?

Голос его с необыкновенной быстротой потеплел, преобразился, наполнился волнительными и доброжелательными нотками. Улыбка стала шире, и от нее повеяло искренностью. Вот он, волшебный способ добиться искренности. Пусть и условна она, как этот кусок металла, но все же…

— Пожалуй, — лениво согласился я, подтягивая старую дубовую кружку. — Но тогда этого будет мало.

И я выложил еще три монеты.

Он внимательно поглядел на меня. Улыбка же его расползлась столь широко, что казалось, разорвет лицо. Но лишь на миг. После он серьезно покивал, и с готовностью переступил с ноги на ногу, будто готовясь к прыжку.

— Очевидно столь необычный гость, скрывающий свой истинный лик под видом дорожного бродяги, хочет знать очень важные новости. Я с готовностью поведаю ему все.

Я настойчиво придвинул ему четыре монеты. Он с уважительным поклоном сгреб их в карман кожаного фартука.

— Очевидно, важную весть хотите услыхать, сударь, — осторожно осведомился он.

— Очень важную, — настойчиво кивнул я.

— Я к вашим услугам.

Выдержав недолгую паузу, я тихо произнес:

— Скажи мне, почтенный кабатчик, для чего тебе эти монеты?

Он остолбенел. Лицо его на миг превратилось в каменную маску, рот слегка приоткрылся. Да, нечасто попадается замызганный бродяга, готовый пожертвовать четыре полновесных золотых, лишь ради того, чтобы узнать, как ты ими распорядишься. Тут невольно заподозришь неладное. Хотя все было честно и откровенно. Мне воистину хотелось узнать его желания. И вообще — есть ли таковые. Но просто спросишь — не удостоят и разговора. В лучшем случае соврут или насочиняют небылиц. А так все искренне.