Изменение - [11]

Вторая попытка оказалась снова неудачной, но машина хотя бы осталась на месте. Адреналин бурлил в крови Матвея, когда двигатели заработали в третий раз. И он даже удивился, что теперь всё прошло удачно, и Дмитрий, прогрев технику, дал команду грузиться. Возможно, из-за расшатанного состояния, Матвей заметил Надю лишь уже в салоне вертолета.

— Ты что тут делаешь? — прокричал мужчина, стараясь перекрыть шум работающего винта. Он прекрасно помнил, что в списках участников этого сомнительного мероприятия её не было.

— Я лечу с вами, — девушке тоже пришлось кричать в ответ. — Димка сказал, что вертолёту мой вес не дополнительный, а незаметный.

— Нет! — рявкнул Матвей, но ничего не успел сделать.

— Взлетаем! — отдал команду Дмитрий, трос был отцеплен, и машина неровными рывками пошла вверх. Её болтало и швыряло, как былинку, гоняемую ветрами во все стороны одновременно, и попытки испепелить Надю раздражённым взглядом не увенчались успехом. Матвей крепче вцепился в сидение, стараясь не смотреть, как близко они только что пронеслись мимо деревьев. Но стволы будто продолжали охотиться за мотыляющим по поляне для взлёта вертолетом. Матвей уже успел проклясть всё. Эту идею, самомнение Дмитрия, изобретателей вертолёта и симуляторов. Кажется, он дошел до десятого колена всех механиков, собравших эту технику, когда Дмитрий радостно воскликнул, что они вырвались.

Теперь деревья проносились под пузом летательного аппарата, и отсюда, сверху, казалось, что внизу ничего не изменилось. В этот момент вертолёт резко ухнул вниз, салон наполнился нервным рычанием.

— Воздушная яма, не волнуйтесь, — выкрикнул Дмитрий, и вертолёт и вправду выровнялся.

Хотя уверенности в том, что делает пилот-самоучка, это не прибавило. Матвею происходящее напоминало аттракцион «Камикадзе». Лететь в вертолете, почти год ржавевшем на складе, с пилотом, который никогда не летал сам, окруженным раздражительными и агрессивными недоизменёнными людьми, неизвестно куда… Более изощренного способа самоубийства было сложно выдумать.

Матвей нашел взглядом Надю и попытался в процессе более ровного полета передать взглядом всё своё возмущение её присутствию здесь. Неудачно. Девушка довольно улыбнулась в ответ, нейтрализуя весь праведный гнев. Матвей был больше не в силах злиться.

«Нет, как ей удается заперпендикулярить параллели? — удивился мысленно он. — Лезет ведь в самое пекло и довольна!»

Вертолёт в очередной раз тряхнуло, и мужчины попытался просчитать вероятность удачи их полёта. Выходили мизерные цифры. Даже если Дмитрий верно проложил курс и рассчитал топливо, то оставался ещё один пункт. Все говорят, что взлететь проще, чем сесть.

Из кабины послышалась нецензурная речь, вертолёт резко бросило в сторону.

— Тут, кажется, птичкам железа в организме не хватает. Накормите их пулями.

Трансген подействовал и на пернатых, вызывая их повышенную агрессивность с желанием защиты собственных территорий.

— Великолепно. Для полной абсурдности не хватает, чтобы зайцы научились прыгать выше деревьев и схватили нас за шасси, — высказался Матвей, доставая пистолет.

— Не каркай, — ответил сидящий слева Сергей, открывая дверь для лучшего обзора.

Крик, вырвавшийся из клюва птицы, сбитой выстрелом, очень уж напомнил карканье.

— И без меня каркуш хватает, — постановил мужчина, ловя в прицел очередную агрессивную птицу. Полёт обещал стать ещё «веселее». «Что там будет с нашими шансами, если добавить вероятность попавшей в винт птички?..»

Часть 2

Матвей когтем углубил процарапанную на стене полоску. Он не был уверен, что считает правильно — солнечный свет в его камеру не попадал, но пока получалось, что пошел четвёртый день от их прибытия на «Байконур». Эффектного, стоит сказать, прибытия. Процесс приземления остался в голове Матвея редкими кадрами, но он до сих пор помнил, как от удара все органы резко устремились вверх и не сразу вернулись на место, пока их транспорт волокло по площадке.

В животе возмущенно заурчало, требуя что-нибудь посерьёзнее, чем стакан воды, перемешанный с редкими вкраплениями каши. От изобилия накрытого в честь встречи стола не осталось и следа воспоминаний. Монотонный стук — бесполезные попытки Димки выбить дверь — превратился в привычную музыку подземелья, куда их засунули ночью ещё «горяченькими» и накачанными снотворным, подсыпанным в вино. Матвею с его недосыпом последних дней хватило и пары глотков, хотя он и держался настороже. Уж очень ему этот Ильяс Бахытулы не понравился. Его вежливые расспросы, сколько же ещё осталось человек в центре. Уверения, что процесс возврата изменения они посмотрят завтра, а сейчас невежливо уйти от стола. Откровенные взгляды на Надю и попытки отселить её в женскую половину здания. Что сейчас с девушкой, Ильяс не признавался, уверяя, что она счастлива с ним, предъявляя как признак её страстности расцарапанную щеку.

Послышался шорох открывающейся двери, и Матвей поднялся с брошенного на пол грязного одеяла, заменявшего в четырёх голых стенах матрас. Из небольшого окошка можно было рассмотреть только часть прохода, но Ильяс встал так, что было видно не только его, но и изменённого, идущего за ним на поводке. В этот раз не привычно тихого, а взбрыкивающего и сопротивляющегося.