Измена Родине. Заговор против народа - [15]

В этих камерах одинакового устройства, размером приблизительно в 36 кв. футов, с бетонными стенами и полом, не было ни окон, ни какой бы то ни было мебели. Заключенных, обвиняемых в анархизме или коммунизме, часто запирали группами в 10–15 человек в одну из этих маленьких камер, без вентиляции и освещения. Затем пускалась в ход отопительная система, и заключенные проводили в камере от 36 до 60 часов в абсолютной темноте и при невыносимой жаре. Каждые двенадцать часов дверь камеры на одно мгновение отпиралась, и заключенным давали по стакану воды и по куску хлеба.

Вот как один из людей, испытавших на себе ужасы «карцера», Питер Мусек, описывает эту пытку:

«6 февраля… меня вывели из моей камеры… и привели в другую, в подвале тюрьмы. Низкий потолок едва позволял мне выпрямиться, длина камеры не превышала двух с половиной шагов. В момент, когда меня ввели в нее, я услышал, как тюремщик сказал кому-то: «Поддай ему жару». В камере уже было очень тепло. Но вскоре пол ее сильно нагрелся, и я чуть не изжарился. Я разделся донага, но тем не менее жара была невыносимой… Я снова услышал слова: «Поддай ему еще жару»… Я не в силах был стоять и пролежал на полу до 8 часов утра, когда дверь камеры открылась, и человек дал мне стакан воды и бросил кусок хлеба. Я попросил его вызвать врача, так как чувствовал близость смерти. В ответ он засмеялся и сказал, что я смогу это выдержать, и снова запер камеру… Я испытывал страшную боль в груди. Половина моего тела была обожжена от соприкосновения с горячим полом. Я оставался в камере приблизительно до 8 часов вечера 8 февраля… В камере было так темно, что я не видел собственной руки».

Как и многие другие заключенные, Питер Мусек был арестован только за то, что пришел в тюрьму навестить друга. Никаких обвинений ему не было предъявлено, и 18 марта 1920 г. он был освобожден…

В Детройте 800 мужчин и женщин, арестованных во время облав, были загнаны в темный коридор на верхнем этаже здания федеральной тюрьмы. На всех заключенных имелась одна уборная. Постелью им служили газеты, пальто и другая одежда. Питались заключенные только тем, что им приносили друзья и родственники.

На седьмой день заключения 128 человек из этой партии арестованных были переведены в здание муниципалитета и посажены в подвал размером 720 кв. футов. Дважды в день им давали по стакану кофе и по два сухаря.

Когда мэр Детройта Джемс Казенс заявил на заседании городского совета, что «в культурном городе этого терпеть нельзя», большинство заключенных было переведено в старые казармы в Форт Вейн…

Одна из самых жестоких пыток, применявшихся в Форт Вейне, состояла в том, что на глазах у заключенных тюремщики избивали их жен и детей, приходивших в тюрьму на свидание.

В качестве примера можно привести случай с заключенным Буковецким. Однажды его вызвали из камеры и сообщили, что его жена и двое детей, двенадцатилетняя девочка и восьмилетний мальчик, пришли его навестить. Ему приказали явиться в канцелярию, которая находилась в том же здании. У дверей канцелярии один из тюремщиков схватил Буковецкого и скрутил ему руки. Два других тюремщика вытащили в коридор жену Буковецкого и его детей. О том, что произошло дальше, рассказывал впоследствии сам Буковецкий:

«Мою жену и детей выволокли из комнаты за руки… Сержант Митчелл втолкнул их в коридор потом подвел мою жену поближе ко мне и стал бить ее кулаком в спину и грудь. Жена и дети заплакали. Я спросил сержанта, не пытается ли он спровоцировать меня на драку. Не отвечая мне, он ударил жену еще несколько раз, и она упала на пол. После этого он выхватил пистолет, Росс взял дубинку, а третий тюремщик, Кларк, появившись в этот момент, ударил меня рукояткой пистолета по голове… Я упал, обливаясь кровью. Моя маленькая дочь Вайолет подбежала к нему, стала гладить его рукой по лицу и упрашивать: «Пожалуйста, не трогайте папу и маму!» Но ни вид крови на полу, ни слезы моей жены и детей ничуть его не тронули».

Буковецкий, шатаясь, поднялся на ноги и бросился бежать вверх по лестнице. Тогда один из тюремщиков прицелился и выстрелил ему вслед, но промахнулся и ранил другого заключенного…

Доведенные до отчаяния, обезумевшие от постоянного запугивания и пыток, многие из арестованных во время пальмеровских облав не выдержали страшного напряжения.

Один из заключенных на острове Дир покончил с собой, выбросившись из окна пятого этажа. Некоторые заключенные на острове Дир и в других местах сошли с ума.

Шесть заключенных на острове Эллис умерли.

Одного заключенного незаконно продержали в тюрьме без права переписки и свиданий в течение 8 недель. В здании Парк Роу в Нью-Йорке его пытали агенты министерства юстиции, и в конце концов он выбросился — или его столкнули — из окна четырнадцатого этажа.[20]

Общее число убитых, искалеченных и сошедших с ума в этот период установить невозможно.

За чудовищные преступления, которые были совершены во время пальмеровских облав под предлогом защиты конституции Соединенных Штатов, не привлекался к суду и не был наказан ни один работник министерства юстиции.

Глава II Мутная волна

«Г-н председатель! Призрак большевизма бродит по всему миру. Государственные деятели, коммерсанты, священники, плутократы, редакторы газет — все предостерегают человечество, что вот-вот его уничтожит большевизм… Но хуже всего то, что на всякое новое движение, на всякую новую идею, новую мысль, новое предложение немедленно наклеивается ярлык: «большевизм». С человеком, выдвигающим новую идею, теперь уже незачем спорить: достаточно сказать: «Это большевизм».