Измена, или Ты у меня одна - [27]

Вчера он опять был у меня. Не прогонять же! Только ты не думай, пожалуйста, ничего такого не было и быть не могло. Вот разговор состоялся у нас, очень серьезный разговор. Но ни к чему мы так и не пришли. Да и как без тебя-то! Он ушел злой, не попрощавшись Но сказал, что его как пылинку с рукава не стряхнешь. Обещал еще прийти. Такие вот дела. А я совсем не могу заниматься, уже вторую неделю пропускаю институт. И только сижу дома да все плачу и плачу. Через полгода, нет, уже раньше, он вернется насовсем. А ты? Два года! Ведь можно с ума сойти за эти два года! Ты даже ни разу не приезжал в увольнение. Почему? Не хочешь, что ли, видеть меня?

Ведь он постоянно бывает, не реже, чем два раза в месяц. Ну почему ты не приедешь ко мне? Почему???

Да, я была с ним знакома еще два года назад. И потом все время был только он, он один. До того самого, помнишь, предновогоднего вечера. И пока мы с тобой были вместе, я и не вспоминала о нем. Правда, он звонил, заходил. Но я предупреждала сестру, чтоб говорила, будто меня нет дома. Я и вправду его любила, очень, очень сильно, мы жили с ним, прости за то, что я скрывала, а теперь — за правду прости. Но ведь все это было до тебя! Потом, понимаешь, потом ничего не было! Ни-че-го! Ты один, только ты один был рядом: и в сердце, и в душе. Я хотела его вычеркнуть из своей жизни, забыть навсегда. Но он, понимаешь, он-то этого почему-то не хотел! Я не знаю, что теперь делать, как быть. Отчего ты редко пишешь? Ты разлюбил меня? Из-за этой всей истории?! Я не верю, не верю!

Но ты далеко! А он будет скоро совсем рядом. Что же мне делать? Два года. два года — такая пропасть времени!

Но ты знай, что люблю я только одного тебя, помни об этом всегда, и я буду с тобой рядом.

Сереженька, попробуй поговорить с ним сам. Вы же в одной части! Неужели вы не можете разобраться? Как я его боюсь! Он придет, он заставит забыть тебя. Он очень сильный, у него характер — о-го-го! Это точно! Помоги мне, ты моя надежда! Я не знаю, что мне делать!!! Он мне снится каждую ночь, снится: стоит и молчит, только смотрит — долго, пристально, будто укоряет. Но взгляд у него добрый, прощающий. Я знаю, он согласен все забыть, только бы нам быть вместе. Каждую ночь он смотрит на меня! Приезжай, молю тебя, приезжай, и ты все переменишь, вернешь себя мне. Ну, верни же, что же ты?!

Люблю, целую, навсегда твоя Люба.

И еще. Сергей, твой этот тип наглющий. Мишка Квасцов, мне просто проходу не дает. Болтает обо всем, позорит по институту, сплетни распускает — самый настоящий подлец! Но хватит о мелочах… Ты помни, все зависит лишь от тебя, только от тебя! Ну ладно, прости еще раз, Сереженька!

…Как же нам быть-то?! (без даты)".

Глава вторая ДРУЗЬЯ И НЕДРУГИ

Июнь принес с собой дожди и прохладу. Небо затянулось пасмурной пеленой, стало низким, давящим.

— Май все тепло летнее съел, — приговаривал Сурков и вздыхал.

Ему верили, потому и не возражали, — кому ж знать причуды погоды, как не уроженцу деревни. Но в глубине души каждый надеялся, что лето, еще такое долгое, только-только начавшееся, порадует Подмосковье не одним солнечным деньком. На это намекал и неумолкающий утренний гомон птиц, мокрых, взъерошенных, но не унывающих, снующих тут и там по своим суетным птичьим делам. От их щебета становилось легче, вольготнее, даже дождевая вода под подошвами сапог, казалось, хлюпала бодро и весело, вызывая желание пробежаться босиком по прозрачным радужным лужам, как не в столь уж далеком детстве.

И бегать приходилось: по утрам, на физзарядке, и днем, на занятиях по тактике, и в пока еще коротких примерочных марш-бросках, и просто — бегать, бегать и бегать в повседневных кроссах, сгоняя с себя допризывный жирок, чувствуя, как на его месте затвердевают под распаренной кожей жилистые желваки мышц и приходит выносливость, приходит вместе с загрубевшими на ногах мозолями, с ожившими под тугими струями ветра легкими, с уверенностью, что всегда можно пробежать чуть-чуть больше.

Беготня сменялась сидением в классах. И тогда наваливалась всей тяжестью сонливость, затуманивала голову, спутывала липкой паутиной слабости тело.

Шел второй месяц. Незаметно для себя втягивались парни в армейскую жизнь.

Не так просто было получить разрешение. Но Сергей добился своего. Он считал, что имеет право на этот звонок. И его уверенность подействовала.

Оя долго не мог заставить себя набрать номер. Наконец решился.

— Алло?

К телефону подошла сестра.

— Валя, здравствуйте, это Ребров. Будьте добры. Любу!

— Сережа? Откуда вы?

— Простите, у меня всего две минуты, из дежурной части звоню, — Сергей приглушил голос и для пущей надежности прикрыл трубку ладонью, — тут это не полагается вообще-то.

— Все поняла, Сережа, одну минутку!

В трубке послышались торопливые удаляющиеся шаги, а потом еле различимые голоса: "Люба, тебя!" — "Ну я же просила не подзывать меня к телефону!" — "Это Сергей!" "Меня нет ни для кого, поняла — ни для кого!" Хлопнула дверь.

— Сережа, вы слушаете? Любы нет, наверно, только что вышла…

Ребров стиснул зубы. У него в голове вертелось навязчивое "ни для кого, ни для кого, ни для кого!".