Измена генсека. Бегство из Европы - [47]

Горбачев исполнил свое обещание, данное Бушу в Хельсинки, усилить двустороннее сотрудничество после окончания войны с Ираком. Видя медленное сползание Горбачева в политическую бездну, администрация Буша как бы испытывает своего рода благодарность в отношении «самоотверженного» Горбачева. А тот старается изо всех сил; он дает обязательства не останавливать прибалтов в их выходе из Союза.

5 июля 1991 г. Верховный суд России одобрил проект Союзного договора. А 12 июля Верховный Совет СССР сделал то же самое. Все союзные Верховные Советы (за исключением Украины) приняли решение в пользу Союзного Договора. Леонид Кравчук вроде бы поддерживал эту идею, но сам потихоньку от нее удалялся. Он явно боялся поссориться с украинским национальным движением «Рух».

А макроэкономика шла (вернее, падала) своим путем. В ходе голосований 1 и 5 июля Верховный Совет СССР высказался за денационализацию трех четвертей советской промышленности. Советский Союз 16 июля 1991 г. попросил о членстве в Международном валютном фонде, в Международном банке реконструкции и развития (Мировой банк), в Международной ассоциации по развитию.

Шла своей дорогой и эволюция Коммунистической партии Советского Союза. 25–26 июля пленум ЦК КПСС обсудил новую, реформистскую платформу партии, одобренную Горбачевым. Был отмечен факт выхода за год из партии четырех миллионов членов.

Используя отход народных масс от потерявшей силу и привлекательность идеологии, Ельцин запретил (20 июля) деятельность партийных организаций на государственных предприятиях России. Обратите внимание, читатель, Горбачев смолчал, когда был нанесен удар по этой основе его политической мощи. Он, генеральный секретарь ЦК КПСС, поддерживал свою партию до тех пор, пока она возносила его к политическим высотам вплоть до президентских. А затем ушел в сторону, оставив «свое стадо» на политическое заклание. Надо ли удивляться, что и его рать стала безразличной к самонадеянному полководцу, она не бросится его спасать, когда в отчаянном декабре 1991 г. он наконец-то провозгласит святые слова о том, что «Родина в опасности».

Ельцинская Россия последовательно крушила Союз. 29 июля 1991 г. Ельцин подписал двусторонний договор с Литвой как с «суверенной республикой». Со времен того Смутного времени, Шуйского и перебежчиков к полякам Россия не знала столь безразличных к себе людей. Два «боярина» на этот раз рассчитывали обмануть историю и проснуться на безусловной вершине власти — Горбачев и Ельцин. Они полагали, что на данном историческом участке им лучше держаться вместе. Они объявили о четырех общих лозунгах: демократизация, экономические реформы, сохранение союза, новое мышление. Словеса лукавые. Обоих интересовала только власть.

Канун

Итак, Горбачев сказал Павлову, что испрашиваемые главой кабинета министров полномочия даются только президенту. Требование особых полномочий было поддержано министром обороны Язовым, председателем КГБ Крючковым, министром внутренних дел Пуго. Но Горбачев был в своей прежней манере, осененный неистребимой верой, что трудности развеются, так или иначе. Он и не пытался встать на сторону своих четырех наиболее важных министров. У наблюдателей сложилось впечатление, что министры находятся в тайном сговоре со своим президентом (который, как назначил их на их высокие посты, так и волен был уволить их).

Однако американцы не верили в сговор, они знали, насколько ревнив Горбачев в отношении посягательств на верховную власть. Они не верили, что Горбачев по собственной воле собирается резко увеличить полномочия своего премьер-министра.

Американские дипломаты бросились к своим советским информантам для разъяснения ситуации. Политики, дипломаты и журналисты приглашались в квартиры американцев, в рестораны, в резиденцию посла. Мэтлок пригласил в Спасо-хауз нескольких политических деятелей, включая мэра Москвы Попова. (Только что избранный президентом Ельцин находился с визитом в Соединенных Штатах.).

Демократический мэр Москвы Попов, нарушив этикет, задержался с прибытием в Спасо-хауз и прибыл в московскую резиденцию американского посла в час дня. Он принял поздравления с избранием, но пить ничего не стал. Слуга принес в библиотеку кофе. Попов был явно взволнован, он ждал, когда слуга затворит дверь и, не прекращая разговор, взял лист бумаги и написал на нем заглавными русскими буквами: «ОРГАНИЗОВАН ЗАГОВОР С ЦЕЛЬЮ СВЕРЖЕНИЯ ГОРБАЧЕВА. МЫ ДОЛЖНЫ СВЯЗАТЬСЯ С БОРИСОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ». Он вручил бумагу Мэтлоку. Не меняя тембра голоса, Мэтлок написал на том же листе бумаги: «Я ПОШЛЮ СООБЩЕНИЕ. НО КТО СТОИТ ЗА ЗАГОВОРОМ?» Попов взглянул на слова посла и начертал: «ПАВЛОВ, КРЮЧКОВ, ЯЗОВ, ЛУКЬЯНОВ». После этого Попов порвал бумагу на мелкие части и быстро отбыл.

Мэтлок быстро написал сообщение, поместил его в конверт и отправил с нарочным своему заместителю Джиму Коллинзу с приказом немедленно переслать сообщение в Вашингтон самым быстрым и надежным способом. Оно отправилось наиболее совершенной американской системой STU-3 Лоуренсу Иглбергеру, а от того — в Берлин к гостившему там государственному секретарю Джеймсу Бейкеру, затем к помощнику президента по национальной безопасности Бренту Скаукрофту и, наконец, к президенту Джорджу Бушу-старшему. До встречи Буша с Ельциным оставалось несколько часов. Заполдень в Спасо-хаузе зазвенел звонок специального телефона. Заместитель госсекретаря Роберт Киммит сказал Мэтлоку, что Ельцин получит сообщение, но президент приказывает своему послу немедленно навестить Горбачева и предупредить его. Мэтлок просил никому не сообщать источник его информации. Условились не сообщать Горбачеву об источнике, предупредившем его об опасности.