Измена - [55]

Собаки, участвовавшие в травле, принадлежали очень богатому и влиятельному человеку, и ошейники на них были золотые. Их специально разводили для этой забавы: шеи у них были толстые, челюсти крепкие, а зубы, вцепившись в жертву, не отпускали ее до самой смерти. Их втолкнули в загон, и они кружили вокруг медведя, стараясь раздразнить его и сбить с толку. Поначалу все шло хорошо. Один пес отвлекал медведя, другой подбирался к нему сбоку. Зверь взвыл что есть мочи, когда одна из собак вцепилась ему в переднюю лапу. Он встал на задние лапы и поднял собаку на воздух, а после с бешеной силой тряхнул ее, да так, что она отлетела на другой конец загона. Все слышали, как треснул ее череп. В загоне осталась только одна собака, и ее богатый владелец стал проявлять беспокойство.

Баралис видел, как он ищет взглядом кого-то в толпе. Вот он кивнул какому-то нищему, и Баралис почувствовал струю колдовской силы. Он мигом смекнул, что происходит: колдун пытался лишить медведя силы. Ошибка чародея заключалась в том, что он делал это слишком медленно. Нужно было, чтобы все выглядело естественно, будто бы зверь устал. Начал колдун хорошо — он ограничивал приток крови к сердцу медведя, отчего тот двигался медленнее. Потом медведь испугался. Не связываясь больше с собакой, он бросился на изгородь и сокрушил ее. Толпа шарахнулась назад, но один парнишка застрял среди расщепленных кольев, и обезумевший зверь кинулся на него.

Колдун начал отходить — в его действиях сквозила паника. Толпа вопила, медведь разрывал свою жертву на части, и сила оборачивалась туда, откуда вышла. Медведя, одержимого кровавой лихорадкой, поддерживал инстинкт. Стремление выжить слилось с вековым, накопленным поколениями знанием — и кровь зверя, прорвав заслон колдуна, бурно понеслась по его жилам.

Человек, одетый в лохмотья, упал, изо рта у него выступила пена, тело забилось в судорогах, и кровь потекла из носа, глаз и ушей. Через минуту он умер — отраженная сила раздробила ему череп.

Никогда нельзя задерживаться надолго в живом существе. То, что нужно сделать, следует делать быстро. Баралис не дал времени Мейборову коню — он проник в него с грацией танцора и поразил его с быстротой молнии. Тот случай у мясного рынка научил его осторожности. Он не желал погибнуть бесславно, как колдун, вороживший против медведя.

* * *

Хват соскреб навоз с подошвы, прокляв всех животных, а в особенности лошадей. Когда следишь за кем-то, тут уж не до того, чтобы смотреть под ноги. Грязь — столь же неотъемлемая часть города, как рынки и торговцы, и обычно Хват ничего против нее не имел, но нынче утром его угораздило стянуть пару очень красивых и очень непрочных шелковых туфель. Скорый говорил, что обувь карманника — лучшая его защита, и всегда стоял за ткань, не за кожу. Да, когда ты обут в шелк, тебя не слышно — зато эти злосчастные башмаки мигом промокают от мочи и нечистот, стоит человеку выйти за дверь.

Таул сидел в таверне по ту сторону улицу. Как бы уговорить его встретиться с Блейзом? Деньгами его не соблазнишь — хотя кто знает? Рыцарь заявился в «Полное ведро» в компании женщины с соломенными волосами и хозяйки публичного дома, госпожи Тугосумки. Если и есть на свете женщины, которые любят деньги больше этих, то Хвату они не попадались.

Надо было что-то делать — и Хват в туфлях, хлюпающих на каждом шагу, пересек улицу и вошел в таверну. «Полное ведро» следовало бы скорее назвать «Худым ведром» — эль тут был повсюду, а не только в чашах и бочонках. Башмаки Хвата по щиколотку ушли в пенную лужу. Вокруг кричали, пели и ссорились. Две женщины боролись, кто кому прижмет руку, мужики обменивались оскорблениями, а кто-то заглядывал в чашу, стараясь рассмотреть, что там на дне.

Кайлок, Кайлок, Кайлок — слышалось со всех сторон. Даже бранящиеся мужики не обходились без него.

— Ты хитер, как Кайлок, а с виду смахиваешь на труп его отца, — заявил один, вознагражденный одобрительным ропотом толпы.

— О своем будущем короле надо говорить уважительнее, — отозвался другой.

— Никогда Кайлок не будет здесь королем!

— Герцог ему не позволит.

— Герцог тоже не вечен.

— Бреном будет править Катерина, а не Кайлок.

— Она выйдет за него, воспользуется его армией, ограбит его страну, а его отошлет обратно к матушке!

— Верно! — радостно вскричали все в один голос.

Хвата вопросы политики мало интересовали. Ему было все равно, кто будет править в Брене. Главное — монета, а не короли. Он расталкивал толпу, лягаясь и наступая на ноги тем, кто не хотел убраться с дороги. Скоро ему стал слышен пронзительный голос госпожи Тугосумки.

— Моя сестра приезжает в будущем месяце, — говорила она. — Она ни минуты больше не желает оставаться в Королевствах. Такое захолустье! — Тут достойная дама заметила Хвата. — Это ведь ты приходил ко мне третьего дня, мальчик? — Она взбила свои густо напудренные волосы и улыбнулась. — Я лиц никогда не забываю.

— Хорошая память — лишь самое малое из ваших достоинств, госпожа Тугосумка, — с поклоном ответствовал Хват. Дамам никогда нелишне польстить — даже таким уродинам.

— Какой милый юноша! — сощурила глазки она. — Снова с поручением?