Излишняя виртуозность - [41]

Я плыл, укачиваемый тёмными суровыми волнами Балтики, потом лихорадочно полз по мокрой глине. Колючая проволока бороздила мне спину: проволочный рулон катился по спине... Спасительная прохладца ночи — и снова проволока, на этот раз ещё более острая, проникающая глубже и глубже... Всё! Судя по восторженным крикам встречающих — дополз! Окончательное блаженство! И тут, прямо из стенки над нами высунулась головка Тохи на тоненькой шейке: «Бе-е-е-е!»

Луша внезапно спрыгнула на пол.

— Ч-чёрт, ч-чёрт! — закричала она, грохнулась на колени и стала креститься.

Я последовал её примеру — что же мы, люди некрещеные? Хотя этого конкретного чёрта я знал, да и она — тоже... И разговаривать бы с ним надо более резко, а не бить поклоны на холодном полу в четвёртом часу утра...

Но раз история, которую мне предстояло воссоздать, будет насыщена греховной символикой, стало быть, необходимы и бурные покаяния, без покаяния и бандиты не примут: и у них есть свои моральные императивы.

Некоторое время мы усердно били поклоны, потом их темп стал замедляться.

— Теперь мне нечего от тебя скрывать, — присаживаясь на уголок кровати, проговорила она. — Моя жизнь ужасна, ужасна! — Она спрятала лицо в ладошки. — И началось всё это очень давно.

— Это когда... с капитаном? — деликатно осведомился я.

— Значительно раньше — в начале века!

Ого!

— Моя прабабка была монашкой... из дворян. В революцию в её монастырь ворвались пьяные чекисты, и их главарь изнасиловал её!

«Ну, спокойно, — хотел сказать я Луше. — Ты-то при чём?»

— Потом у него была семья, — скорбно продолжала она. — И его правнук, прямой потомок... и был тем самым капитаном!

— Да-а-а... Ну и что?

— Теперь дьявол во мне, дьявол! — застонала она.

И мне, видимо, предстоит его изгонять? Я понимал, что вся эта бурная сцена предназначена, чтобы возбудить мою угасшую нервную реакцию, но боялся встретиться с ней взглядом: она не увидит в моих глазах нужного потрясения. Не жалко прабабушку? Прабабушку жалко, а вот правнучку почему-то нет. За прошедшие эпохи могла бы и поумнеть!

— Анатолий и был... этим капитаном! — закончила она.

Вот тут меня действительно немножко качнуло. Конечно, всю его бурную судьбу мне было не объять. Помню: учился в мореходке, ходил курсантом... Но когда же он побывал капитаном? Во всяком случае — до работы в пионерлагере, после — я всю его судьбу знаю четко. Получается, она приехала к нему пионервожатой в лагерь «Артём» уже после всех ужасов, сделанных с нею? Оригинально...

Я потрясённо молчал.

— Бе-е-е! — Голова Тохи всунулась прямо сквозь дверь. Луша резко вскочила, заправила крестик в ложбинку, где он уютно устроился, быстро оделась и оскорблённо вышла. Надеюсь, её обиды относились к Тохе, а не ко мне? Хотя чувствовал, что почему-то — и ко мне, что и мне в этой истории крепко достанется — для того и приглашён. Я настолько расстроился, что тотчас уснул. Проснулся я бодрым, отдохнувшим, почти ничего не помнившим. Отличная каюта, солнечное море... Стюард в белой куртке почтительно собирает посуду со столика, приглушенно бренча. Оделся, вышел на воздух. Энергичен, подтянут, уши чуть оттопырены попутным ветром... На широких палубах — свежий солёный воздух и... несколько загорающих в шезлонгах. Не сразу я вспомнил, как здесь оказался. Прозябание в бедной квартирке на краю болот после трагической разлуки с любимой музой, отчаяние и тоска, попытка флирта с другой музой, и снова отчаяние, и — спасительный звонок, пленительный Лушин голосок, когда уже все надежды на счастье были потеряны... И вот я здесь!

Я с наслаждением посмотрел вокруг: какой простор! Наконец-то я вырвался из тесных стен, давивших на меня! Солнце, как гений, в лабиринте облаков искало и находило самые неожиданные сияющие ходы!

Глядя сквозь огромные стёкла салонов, я вспомнил, что нахожусь в развлекательном бизнес-туре, где под солнцем и над морем делаются «большие» дела. Я обратил внимание, что даже металлические наконечники брандспойтов, сверкающие вчера, сегодня были сняты и, видимо, проданы. Одним словом, ну-вориши!

Я зашёл в ресторан, позавтракал. Молоко и ко-ко-ко! Обстановка была приятная: бутерброды, бабы, но Луши видно не было. Я с нараставшей тревогой чувствовал, что в её отсутствии наличествует некая обида: не оценил её страданий, недовосхитился их мощью и глубиной и теперь пупком чуял: за это меня ждёт жестокая расплата.

Не стоит ли вообще столь циничных, равнодушных людей сбрасывать за борт?! — такой приговор я с ужасом читал в её поведении. Она-то надеялась, что её поймут, ворвутся среди ночи со сценарием, написанным кровью (специально же отворила мне кровь, избороздив спину)... А я вместо этого тупо и даже с удовольствием спал! Да, расплата близка, зарплата далека, если она мне вообще-то полагается за мой цинизм!

Хмурого Тоху я нашёл в баре, абсолютно одинокого. Ну что? Отведаем жути? Я уже был — морально и физически — готов ко всему. Тоха выглядел сильно усталым. Ещё бы, после всех метаморфоз, которые с ним приключились!

— Как ты после вчерашнего? — Я положил ему руку на плечо. При этом имелось в виду всё — он мог выбрать любое происшествие по вкусу: появление в виде громыхающей тучи или «бебекающей» головки, в конце концов, просто «перебор» на этом же мягком табурете у стойки.