Изгой - [22]

Лицо Яфета страшно побагровело. Рука стиснулась на подлокотнике. Олег сжался, Яфет налит той мощью, что переполняла перволюдей, а потом разжижилась в потомках.

Яфет сказал с гневом и внезапной острой тоской:

— Эх, Олег, червяк ты, а не человек, хоть иногда брякаешь что-то умное... Что ты о богах лепечешь, младенец?.. Дрался с ними, говоришь? Что ж, честь тебе и хвала. Но знаешь ли, что все это множество твоих богов... и множество богов соседнего племени... и множество множеств богов других племен и народов — суть лики одного и того же Бога?

Скиф не слушал эту дурь, которой враг пытается сбить их с толку, завлечь в какие-то сети, но Олег явно призадумался. Спросил с интересом:

— Вообще-то мне тоже иногда такое в голову... Мол, все боги — лишь щупальца одного Бога, огромного и страшного, что вообще по земле не ходит, а сидит где-то в хрустальной пещере на небесах, а здесь только шарит щупальцами, аки осьминог, зверь дивный! Ты осьминога видел?

— Нет, — отрезал Яфет, он присматривался к Олегу теперь с живейшим интересом и почему-то, на взгляд Скифа, возникшим уважением. — Но если ты додумался до такого... гм, ты еще не последний дурак на этом свете! Ты прав, он похож на осьминога в своей сути. Сам он далеко, а здесь кишмя кишат эти боги, божки, что на самом деле всего лишь его мысли, его хотения, его желания... Так вот, как тебя...

— Олег, — подсказал Скиф с набитым ртом.

— Олег, — сказал Яфет, не повернув головы в сторону героя, — знай же! Я сошелся в схватке именно с этим, Главным! Вернее, Единственным.

Скиф выронил жареное бедро оленя, глаза навыкате, нижняя челюсть опустилась до столешницы. Олег отшатнулся, смотрел на Яфета пристально.

— Ого, — сказал наконец Олег.

Голос его был осторожным, а ел он еще медленнее, глаза не покидали лицо Яфета. Яфет стукнул кулаком по столу:

— Но я все равно до него доберусь! Олег положил недоеденное крылышко гуся обратно на тарелку:

— Спасибо за хлеб-соль. Но нам, чувствую, надо поскорее отсюда убираться.

Яфет, словно не слыша, сказал тяжело наполовину гостям, наполовину своим мыслям:

— Эх, Олег... Я эту истину искал, искал... Но сейчас мне все чаще кажется, что в стремлении к истине главная суть. Не в том, чтобы найти ее, а в том, чтобы искать. Понял?

— Не понял, — ответил Олег честно;

— Достаточно, — сказал Яфет, — если кто-то честно ищет ее. Уже это делает человека выше...а истину... истину тоже, наверное, ценнее и выше.

— Все равно не понял, — ответил Олег. — Я все-таки прост. И буду долбить в одну точку в этой чертовой стене, пока не пробью дыру. И доберусь до Истины!

Яфет сказал скептически:

— Истина? Это всего лишь заблуждение, которое просуществовало столетия. А заблуждение — это истина, просуществовавшая лишь минуту.

— Я отыщу вечную Истину, — ответил Олег зло. — Отыщу!.. У меня хватит сил, чтобы противостоять мелким страстишкам... и все-таки искать, искать!

Яфет сказал насмешливо:

— Ты в самом деле настолько уж силен? Я знаю по опыту, что зачастую мы успешно сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.

Олег сказал сухо:

— Чем страсть сильнее, тем печальней будет у нее конец. Я все равно своего добьюсь. Меня никто не остановит. Большие несчастья не длятся долго, а на малые стоит ли обращать внимание? Страшно не упасть, а не подняться.

Скиф заметил, что Яфет смотрит на Олега со странной смесью злости и симпатии. Теперь это были не правитель и бывший раб, а ныне взбунтовавшийся мятежник а два мудреца, что говорили непонятно и спорили о непонятном, но как-то друг друга понимали или пытались понять.

— А в чем ты видишь Истину? — спросил Яфет. Олег развел руками:

— Тебе проще, признаю. Тебе надо всего лишь выстроить Башню. Цель ясна. А я даже не знаю, где искать. Я собрал сильнейших чародеев, создал Совет Семерых, мы стали управлять белом светом. Ну, управлять — это сильно сказано, но все же мы начали потихоньку гасить большие войны, смирять конфликты между крупными странами... а там и до мелких доберемся, потом пробовали ввести новые, более справедливые законы... но что-то затормозилось. Люди все равно недовольны жизнью. Иногда даже кажется, что еще больше... Я не знаю, как восстановить справедливость, чтобы все снова были счастливы! Ведь сейчас могут быть довольны новыми сапогами, добычей в силках, но не жизнью. Разве не так?

Яфет гулко расхохотался:

— Восстановить справедливость? А когда она была? И что есть справедливость? Главная причина нашего недовольства жизнью — ни на чем не основанная уверенность, что все мы имеем прямо-таки законное право на ничем не нарушаемое счастье! Что мы рождены для такого счастья. Что оно прямо предназначено нам с момента рождения, а то и задолго до него. И как только этого немедленного счастья человечку не вручают с поклоном, это существо уже чувствует себя обделенным, жалуется на судьбу!.. Не правда ли, Истап?

Маг в капюшоне вздрогнул, ответил, как показалось Скифу, вовсе невпопад:

— Несправедливость не всегда в каком-то деянии. Еще чаще она именно в бездействии.

Яфет кивнул:

— Вот-вот. Нетрудно быть добрым и вообще замечательным, когда сидишь в норке. Но мы... мы не в норках!