Изгой - [26]

От долгого нахождения в сырой пещере немногочисленные вещи покойных превратились в мусор. У мужчины сохранился изрядно покрытый ржавчиной простой пехотный меч в сгнивших кожаных ножнах, одежда пришла в полную негодность. В трухе, оставшейся от сапог, мы нашли несколько серебряных и россыпь медных монет – по всей видимости, раньше они находились в давно рассыпавшемся в прах кошельке. Правое запястье охватывали позеленевшие от патины медные наручи.

Собирая хрупкие кости женского скелета, мы наткнулись на некоторое количество изящных золотых украшений с вкрапленными драгоценными камнями. Одно только это уже указывало на то, что при жизни эта особа была родом не из обычной крестьянской семьи. Украшения покрылись патиной и требовали хорошей чистки. В песке рядом с телом обнаружился кинжал тонкой работы – несомненно, с наложенной магией Крепителя, выглядевший так, как будто совсем недавно его тщательно вычистили. И самую интересную находку мы едва не проглядели – переплетенная в кожу небольшая книжица, полузасыпанная песком. Обнаружить ее удалось лишь благодаря зорким глазам Лени, углядевшим уголок книги, выглядывающей из песка.

Переложив кости и находки в мешки, мы тщательно осмотрели каверну, но больше ничего не нашли. Можно направляться к выходу, что мы и сделали с нескрываемым облегчением. Холодная и мрачная атмосфера подземного озера начинала ощутимо давить на разум, и хотелось как можно скорее оказаться снаружи под ласковыми лучами солнца.

Возвращение прошло без приключений и заняло гораздо меньше времени. Единственным испытанием для меня стал подъем по крутому склону – для не совсем зажившего бедра это было чересчур, и под конец я начал ощутимо припадать на больную ногу. Но все когда‑нибудь кончается. Благополучно преодолев изнуряющий подъем, мы оказались у болтающейся веревки, а дальше требовалось лишь обвязаться покрепче и подать условный сигнал. Дежурившие наверху мужчины споро вытащили нас на поверхность, и на этом путешествие по темным недрам Подковы закончилось.

Опустившись на грубо сколоченную лавку, я со стоном облегчения вытянул ноющую ногу. Старшая повариха Нилиена самолично поднесла глиняную кружку с горячим травяным чаем, и, сделав первый обжигающий глоток, я от удовольствия зажмурился. Хорошо.

– Нилиена, пошли кого‑нибудь к святому отцу, да пусть передадут, что дело срочное. Еще мне нужен мастер Дровин. Ну а пока они не пришли, от куска мяса не отказался бы.

– Я уже здесь, сын мой, – прошелестел отец Флатис, выходя из‑за моей спины и садясь напротив. – Случилось что?

Едва не поперхнувшись, я кивнул. Сумел же подкрасться незаметно старый… Где их всему этому учат – знание лечебных трав, бесшумное передвижение? Не удивлюсь, если священник и мечом неплохо владеет. Ладно, это подождет, но мысленно зарубку я себе поставил.

– Отец Флатис, там, внизу, мы нашли два тела. – Священник ощутимо напрягся, и я поспешил его успокоить: – Наш бренный мир они покинули давненько и, судя по всему, умерли своей смертью. Во всяком случае не от меча. Останки мы принесли с собой, а дальше уже ваша забота, святой отец.

– Я проведу обряд незамедлительно, сын мой. Они и так слишком долго ждали, – склонил седую голову священник и поспешил к темнеющему входу в пещеру. Краем глаза я заметил кинувшуюся за ним несуразную фигурку Стефия.

Мастера Дровина пришлось ждать – работы над фундаментом шли постоянно, мастер не хотел терять ни мгновения из отпущенного нам времени. В этом я с ним полностью согласен.

Ожидая мастера, я успел расправиться с солидным, истекающим жиром куском оленины. Сидящие рядом Рикар с Лени не отставали, и долгое время слышался лишь звук перемалывающих пищу челюстей.

Когда мы, сыто отдуваясь, отодвинулись от стола, на нем оставались лишь дочиста обглоданные кости и пятна жира. Подоспевшие женщины быстро забрали опустевшие тарелки и заново наполнили кружки с чаем. Лени с тоской повел длинным носом, уныло глядя на содержимое своей кружки. Вина почти не осталось, и тратить его старались экономно.

Багровый шар солнца окончательно исчез за скалами, погрузив лагерь в сумерки. На небосклоне зажглись первые звезды. Непроницаемая ночная темнота еще не наступила, но ждать осталось недолго. Один за другим начали зажигаться костры дозорных. Чуть поодаль от лагеря вспыхнуло пламя высокого погребального костра, высветив силуэт стоящего рядом священника, воздевшего руки к небу. Черный дым отвесным столбом поднимался в сумеречное небо, унося с собой прах сжигаемых останков. Спите спокойно.

Вот и первые похороны на новом месте. К счастью, не из числа моих людей.

– Звали, господин? – спросил подошедший Дровин. Даже в сгущающихся сумерках было заметно, как сильно он утомлен – темные круги под глазами, устало опущенные плечи. Оно и понятно – не мальчик уже, шестой десяток разменял, а прыгает горным козликом день напролет.

– Ты садись, мастер, – указал я на скамью напротив. – Нилиена!

– Слушаю, господин.

– Ужин для мастера Дровина сюда несите. Да вина налейте. Живо давайте!

– Да чего уж там, – смущенно забормотал Дровин, тяжело усаживаясь. – Все работали.