Изгоняющий бесов - [5]

И он был прав. Даже в обучении этому редкому ремеслу изгнания бесов ученика не раз подстерегали жуткие опасности и весьма серьёзные проблемы. Как бы философски лично я ко всему этому ни относился, но оно тем не менее имело место быть…

– Терпи, казак, а то мамой будешь, – язвительно рассуждал старец Пафнутий, забинтовывая мне прокушенную полосатым бесом кисть руки. – Зубы-то у мерзавца длинные, дык тебе его по ним в первую очередь и бить надобно. Не в лоб от, а по зубам!

Я кивал. Сам укус был не особо болезненным, но чесалось так, что хоть на стенку лезь.

– Вот раньше-то было, при Филарете, мы ж бесогонов молодых на практику в саму Киево-Печерскую лавру отправляли. От уж там-то была учёба так учёба! На одной Лысой горе парни за ночь стока ума набирались, что хоть сразу с порога в профессора богословия иди! Теперь от нельзя, всех наставников на Север перевели, а тут у нас разброс мелких бесов-то куда как меньше. С того и коленкор не тот.

– А сколько их вообще? – дерзнул поморщиться я.

– У сатаны спроси, уж он-то небось лучше знает.

– Что ж, спрошу при случае.

– Молчи, дубина. – Рука наставника, отвесившая мне мгновенный подзатыльник, была крепкой и тяжёлой. – Язык от без костей! Мелешь ересь всякую! Не приведи те господи с самым Князем тьмы один на один встретиться, то тока Иисусу Христу, Сыну Божию, под силу было. Ты от хоть бесов гонять научись, и то с того польза великая. Бахвал, свиристелка берёзовая, тьфу-у!

Мне оставалось только чесать в затылке. Кто я был тогда, чтоб с ним спорить?

Отец Пафнутий долгие годы ходил в авторитете, архангельская школа бесогонов была известна всем знающим людям не только в России, но и в большинстве православных стран. Те же сербы, болгары всегда у нас учились. И дешевле, и качественней.

Иногда к нам в Сибирь и на Север присылали даже молодых католиков из Польши и Чехии, тоже языки славянские и опыт борьбы с бесами похожий. В том смысле, что и у них с нечистью не церемонятся, к толерантности не призывают, а бьют чем попало промеж рогов не хуже, чем мы тут от души стараемся.

Известные экзорцисты (те же бесогоны по факту) есть в испанской школе, в португальской, в уэльской. Но там методы другие, там всё больше на заклятиях построено, чем на молитвах.

Впрочем, говорят, на цивилизованном Западе, в ряде стран, всё иначе, теперь там присутствие мелких бесов-советчиков даже на заседаниях парламента не считается чем-то вопиющим, но…

У них своя жизнь, у нас своя, а не лезть со своим уставом в чужой монастырь меня научили быстро. Причём без каких-нибудь там анафем, покаяний и прочего. Отец Пафнутий никогда не смешивал физическое с духовным, то есть с его точки зрения за любой ляп в религиозном смысле (торопливую молитву, недостаточное усердие при чтении святоотеческих книг, колбасу во время поста или ещё что подобное) не следовало наказывать духовно.

Духовного наказания вообще быть не может, это бред! Как можно наложить епитимью в виде стократного прочтения вслух «Отче наш»?! Молитва к Господу – это радостное обращение к Отцу, а никак не монотонный бубнёж в стиле американских мультиков «Барт Симпсон, напиши сто раз на доске: «Я плохой мальчик!».

Нет, старец честно разделял душу и тело, поэтому за мои всевозможные проступки в учёбе или в церкви наказание было одно: не умеешь работать головой, работай руками. В избе прибери, обед свари, дров наруби, печь истопи, баньку приготовь, Гесика лишний раз выгуляй. Последнее, кстати, было одним из самых серьёзных испытаний.

Если кто хоть раз выгуливал добермана, то знает – эта собака (в хорошем смысле слова) ни минуты не сидит на месте. Бегает, носится кругами, прыгает выше головы, ловит палки, гоняет любую встречную живность (один раз на моих глазах Гесс даже медведя обратно в лес прогнал!). Еще доберман требует, чтобы вы с ним играли, задирает всех прохожих, не пропустит ни одного автомобиля и вообще воспринимает весь окружающий мир исключительно собственной вотчиной, где он единственный, полноценный и во всём правый царь, король, монарх, владыка, бог!

Может, у кого-то из собаководов иначе, но наш Гесс был именно таким. То есть зимний выгул этой весёлой псины в армейской шапке и мини-телогрейке всегда был знаковым событием едва ли не районного масштаба.

– Ну что ж, паря, – где-то после середины января объявил мой седобородый наставник. – Учёбу твою на деле проверять надо, пора от тебе в свет выходить. Вона намедни-то в церкви старуха Тулупова жалилась: от будто бы внучка ейная Прасковья, тридцати семи годков, сама себя от под одеялом трогает, а опосля стонет на всю избу, хоть врачей вызывай. И что сие может быть?

– Бес рыжий, бесстыжий, – на зубок оттарабанил я. – Изгоняется матом, а ещё лучше церковным браком.

– Какой ей брак? Бедняжке от четвёртый десяток пошёл, холостых мужиков-то на деревне нет, по сей день в девках. Разумеешь ли?

– Жениться на ней, что ли?

– От ить дурья башка! – Отец Пафнутий в сердцах замахнулся на меня сковородкой, но я увернулся. – Нешто ты один на всех женишься? Иди вона от беса изгоняй!

– Э-э… а вы со мной?

– А то! Как же я тя одного-то, необстрелянного, под засидевшуюся девку брошу? Вместе пойдём. Да уж и ты от не оплошай, Федька!