Изгнанники Темногорья - [66]

– Что будем делать? – спросила Мёнгере.

– Спускаться, – ответил Глеб. – Потом пройдем по ущелью, сколько сможем.

– А как спускаться? Крыльев-то у нас нет, – заметил Приш.

Глеб вздрогнул: друг озвучил его слова, произнесенные во сне.

От горы, на которой они находились, словно отрубили кусок. И теперь остался лишь каменистый отвесный скат. Тропа нырнула резко вниз, превратившись в тонкую нить. Чтобы пройти по ней, надо было крепко прижиматься к склону и двигаться буквально на цыпочках.

– Я-то проберусь, – пробормотал Приш, – у меня присоски на пальцах. А вы?

Он с тревогой посмотрел на Глеба и Мёнгере.

– И мы пройдем, – отмахнулся Глеб. – Мы не можем повернуть назад – время дорого. А отказаться ото всего – значит, предать себя и других.

Никто не возражал.

Путники развели огонь, чтобы перекусить перед спуском. Обед давно миновал, а они не останавливались. Приш набрал сосновую хвою и засунул несколько иголок в рот.

– И как, вкусно? – с ехидцей поинтересовался Глеб.

– Освежает, – глубокомысленно заметил Приш и рассмеялся.

Мёнгере, которая собиралась последовать примеру Приша, замерла.

– Это несъедобно? – уточнила она, глядя на хвою в своих руках.

Теперь хохотали все.

Было решено, что первым пойдет Приш, затем Мёнгере, последним – Глеб. Они еще раз проверили содержимое рюкзаков, чтобы поклажа не тянула назад. Сначала тропа изображала из себя добропорядочную: избегала опасных участков и не слишком круто шла вниз. Потом друзья добрались до места, где пробраться можно было лишь по тонкому карнизу, проложенному над бездной. Другого пути не было. Глеб сбросил спальник и палатку. Если повезет, подберут их внизу. А о плохом думать не хотелось. Обвязываться веревкой не стали: если сорвется один, то утянет всех остальных за собой. Приш ступил на карниз.

Скала нависала над тропой. Глеб хватался за камни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Вниз он старался не смотреть, у него к высоте было свое отношение, не самое дружеское. За дорогу отвечал Приш, ему проще всего из них троих. В голове всплыли стихи. И вновь не свои, чужие, про человека, который вырубал лестницу в горе.

Тут идти страшно до такой степени, что ноги подкашиваются и боишься сглотнуть. А люди строят туннели, прокладывают дороги, возводят мосты. Что ими движет? Какая мечта?

…Усилья, усилья, усилья,

Спина – будто натертая кровью.

А вдруг это крылья, крылья,

Проклевываются с болью?[15]

Ходили слухи, что этот поэт родился без крыльев. Над ним смеялись, указывали, что ему не место среди лириков, но он не сдавался – отвоевывал право писать стихи. И к сорока годам у него выросли крылья. Чушь, конечно.

– Осторожно, здесь камень шатается, – предупредил Приш.

Тропа делала поворот, и друга не было видно из-за нависшей горной породы. Мёнгере повернула голову в сторону Глеба. Он заметил, что она тоже боится.

– Я рядом, – прошептал он.

Даже говорить громко не хотелось: вдруг обвал? Мёнгере на мгновение прикрыла глаза и сделала шаг.

Послышался шорох, словно посыпался песок, а затем короткое «ох», которое сразу же оборвалось. Глеб попытался схватить руку Мёнгере, но не успел, она сорвалась. Не раздумывая, он прыгнул за ней.

Глава сороковая. Всё на двоих, наяву и в снах

Приш снова опоздал. Он собирался подстраховать Мёнгере в опасном месте, но всё произошло мгновенно. Нога Мёнгере, ступившая на тонкий карниз, сорвалась вслед за камнем, вторая повисла в воздухе. Руки соскользнули по скале, и Красавица полетела вниз. Потом упал Поэт. А он, Приш, остался.

Сначала он подумал: что ему теперь делать? Идти вперед смысла нет: он остался один. Вернуться в Сребролесье? Если только дорога туда не закрылась. Все эти мысли наплывали одна за другой, пихались, спорили, существовали отдельно от Приша. А он следил за падением друзей, за двумя фигурами, несущимися к земле. Волосы Мёнгере разметались, будто старались уцепиться за что-нибудь. Глеб всем телом тянулся к ней в последней попытке поймать.

Приш оцепенел от ужаса. Он не мог пошевелиться: казалось, что тоже сейчас сорвется и устремится вниз в смертельном полете. Втроем они начали путь, втроем и завершат. Ему было невыносимо: видеть и не в состоянии помочь. Лишь ждать, когда произойдет столкновение с землей. Без единого шанса на выживание.

А потом произошло чудо. По-другому то, что случилось, назвать было невозможно. За спиной Поэта выросли два крыла. Невидимых, но Приш их различал, точно они были реальные. Черные, с седыми вкраплениями. Глеб схватил Мёнгере и взмахнул крыльями. Те дрогнули, но удержали и Поэта, и Красавицу. Затем друзья медленно опустились на землю.

Приша затрясло. Слезы вновь потекли ручьем. Скоро он превратится в плаксивую девчонку, ну и пусть. Чуть не потерял друзей. Ноги почти не держали, надо скорее спускаться, пока есть силы. Карабкаясь по скале, он пересек карниз. Дальше идти было значительно легче, тропа расширилась до прежних размеров. Приш с трудом удерживался, чтобы не побежать. Через час он был внизу.

Глеб всё еще крепко сжимал Мёнгере, никаких крыльев за его спиной не было. Но не показалось же Пришу? Он собственными глазами видел. Но он не стал разбираться в загадке, а бросился с объятиями к друзьям.