Изгнанники - [35]

Оррис ничего не ответил. Некоторое время он стоял плотно сжав губы, вперив в Сонель уничтожающий взгляд черных глаз. Руки его сжались в кулаки. Он медленно опустился в кресло, словно боялся случайно выпустить наружу свой гнев, который ему нелегко было держать под контролем.

— Да, это и вправду самый неожиданный день для всех нас! — саркастически усмехнулся Баден. Он не мог скрыть горечи в голосе. — Мы видели, как одна из нас была настолько оскорблена происходящим, что едва удалось уговорить ее остаться. Мы видели, как другому магу не дали слова Такого еще не случалось никогда, — добавил он и посмотрел на Сонель. — Сегодня мы видели, как маги бросаются друг на друга с кулаками. — Он покачал головой. — Что мы еще увидим? Какое небывалое зрелище?

— Ты кое-что забыл, Баден, — презрительно заметил Эрланд. — Мы также видели, как один из нас проявил поразительное малодушие. Один из Магистров, человек достаточно влиятельный, позволил молодому магу высказать отвратительное предложение, которое к тому же достаточно опасно для всех нас. Я думаю, что знаю, кто настоящий автор этого предложения.

Джарид вскочил с протестующим криком, но Баден осадил его.

— Не сейчас, Джарид, — попросил Магистр. Его голубые глаза не отрываясь смотрели на Эрланда, худые черты лица скривились в злой усмешке. — С сегодняшнего дня я буду бороться в одиночку.

— Но не в этом зале! — оборвала его Сонель. — Не на Собрании! — Она посмотрела на Бадена, затем на Эрланда: — Неужели вы ничему не научились! Как вы могли пропустить мимо ушей то, что говорила Элайна? Я не позволю и дальше разрушать Орден, мы и так уже изрядно постарались…— Она повернулась к Бадену, сверкнув зелеными глазами: — Да, я не позволила Оррису говорить. Надеюсь, он простит меня. И я сделаю то же самое сколько угодно раз, если это поможет сохранить спокойствие в зале! — Она оглядела магов.— Думаю, вы меня правильно поняли.

Слова Сонель гулко отдавались под сводчатым потолком, расписанным сценами из жизни Первого Мага, и возникало впечатление, что говорит сам великий Амарид. Маги долго молчали, и Джариду показалось, что тишина длится целую вечность. Все старались не смотреть друг на друга, только Элайна взяла руку Джарида и крепко сжала ее.

— Думаю, нам не помешает перерыв, — сказала наконец Сонель и позвонила в хрустальный колокольчик, который лежал на столе перед ней. В то же мгновение появились слуги Великого Зала, облаченные в голубые мантии. Они несли подносы с чаем шань и сладкими хлебцами. Постепенно разговор возобновился, уже на пониженных тонах.

Весь остаток дня дискуссии проходили довольно мирно, правда вопросы так и остались неразрешенными. Баден, Оррис и Эрланд мрачно молчали. Джарид, Арслан и многие другие были настолько опустошены утренними баталиями, что также не находили слов. Споры по поводу предложения Сонель стихли. Те, кто обычно смотрел на Орриса или Эрланда, боялись выступать самостоятельно, пока их вожаки молчали. В конце концов поздно вечером все разошлись, так и не приняв никакого решения.

Ночной Праздник Дуклеи прошел очень мрачно, чего никогда еще не случалось. Тосты казались неискренними и вымученными. Музыканты играли отменно, как всегда, но их традиционные песенки непристойного содержания, прославляющие плодородие земли и людей, не вызывали в магах ответного отклика. Праздник закончился рано, и Джарид с Элайной вернулись в свою комнату в «Гнезде Ястреба». Не прошло и пяти минут, как в дверь резко постучали.

Элайна тревожно взглянула на Джарида. Он понимал, что ее беспокоит. Еще до того, как Эрланд обвинил Бадена в трусости, все знали, кто придумал послать с комиссией Барама. Но все-таки именно Джарид отважился предложить это вслух, и у него могли появиться новые враги. После всего, что произошло за два дня, могло случиться все, что угодно.

— Кто там? — с опаской спросила Элайна

— Впустите меня! — из-за двери послышалось знакомое ворчание.

Они с улыбкой переглянулись, и Элайна открыла дверь, пропуская Орриса в комнату.

— Мы не видели тебя на Празднике, — заметила Элайна, закрывая дверь. — И решили, что ты справляешь ритуалы плодородия в одиночестве.

Было заметно, что Оррис до сих пор не отошел после горячих споров. В нем еще сохранялись следы гнева, который он тщетно пытался побороть. Но шутка Элайны дико развеселила его. Он смущенно покраснел и рассмеялся. За Элайной это водилось — она могла рассмешить кого угодно, даже если человеку было совсем плохо. После общения с ней грусть улетучивалась и все проблемы казались легко разрешимыми. Может, поэтому Джарид так любил ее. Элайна отвечала ему взаимностью, поэтому его не беспокоило то, что Оррис тоже немного влюблен в нее.

— Вообще-то я прогуливался,— объяснил Оррис, снова погружаясь в свои мрачные мысли. Он присел рядом с Джаридом. — Мне нужно было слегка проветриться после Собрания.

Элайна села в кресло у окна и откинула свои длинные черные волосы за спину.

— Ну как, помогло? — поинтересовалась она.

— Не очень. — Оррис покачал головой и скривил лицо. — Видимо, тут нужно нечто большее, чем просто прогулка

— Не думаю, что Сонель хотела оскорбить тебя,— заверила его Элайна