Изгнанник вечности - [196]

Заросшее густой черной бородой лицо ори в меховой шапке стало надменно-равнодушным. Сдался.

— Ну, и кто тут у вас за главного? — мрачно буркнул он.

А, вот чего тебе было надо! Сетен ухмыльнулся и уже хотел так же равнодушно буркнуть что-нибудь едкое в ответ, как вдруг…

— Ну я, и что? — будто копируя его самого, криво при этом усмехаясь, ответил Тиамарто и сплюнул в сторону. — Ты, может, сесть нам дашь, или курдюк у тебя трясется, когда свой транс выключаешь?

Тессетен спиной прочувствовал, как на мгновение изумился каждый из его ребят выходкой обычно скромного, интеллигентного и сдержанного на язык кулаптра. А между бровей шурупом ввинтилась боль от гнева длиннобородого ори. Он увидел, как в приступе корчи рука Тиамарто сжала снег и как вода потекла между пальцев, едва не исходя паром. Но кулаптр не унизился до стона, хотя ментал откровенно отыгрался на нем за дерзость.

— И куда шли? — как ни в чем не бывало, продолжал мужик, взглянув на кого-то из своих провожатых и прекратив пытку.

Ответить сразу Тиамарто не смог, но сдержался, чтобы не начать позорно хватать ртом воздух, радуя мучителей.

— Тебе-то что до того? Теперь, видно, куда тебе взбредет, туда и побредем.

Тессетен подумал, что и сам не ответил бы лучше. Даже голос у парня стал напоминать его собственный, вызывающий, насмешливый тон. Вот уж не ожидал от тихони! А ведь тот уже немало погеройствовал, чтобы можно было ожидать!

— Ты кулаптр? — мужик вразвалочку направился к Сетену, однако обращался все еще к Тиамарто.

— Сам сказал.

— Еще кулаптры есть?

— Поищи.

Молодец. Не найдет вражина Фирэ, лишь бы только тот жив был! Не найдет, потому что нет в мальчишке больше такой заметной менталу энергии целителя. Нет — так же, как не восстановилась она еще в Тессетене.

Дойдя до Сетена, вожак небрежно толкнул носком сапога его больную ногу. Теперь и Тессетену очередь пришла снег в кулаках топить, чтобы не заорать от боли…

— А это у вас тут что за пугало?

— Ты язык-то поприжми, эй! Брат это мой.

— Ты его брат? — обратился мужик к Сетену.

Тот уже хотел обложить его бранью, но вместо этого клацнул зубами, услышав:

— Он не говорит. Придурок от рождения. Слепой ты, или как?

В свите зашептались.

— Как же это северянин может быть братом ори? — не сводя глаз с Тессетена, проговорил вожак.

— Э-э-ы-ы-ы-у-э-ы! — честно ответил тот, моргнув.

— У нас матери разные. Долго еще болтать будем? Или, может, сразу нас тут грохнешь? В печенках уже сидишь с болтовней своей…

— Ы! Ы! Ы! — добродушно улыбаясь то Тиамарто, то мужику-менталу, завершил Сетен.

— Сиди, братушка, сиди. Тихо себя веди, ты же у нас воспитанный! Дурака-то пожалейте, он хоть умом некрепок, зато телом силен. Воинскому делу обучен.

— Разберемся. Вы из каких краев будете с Оритана?

Воздействие ослабло до минимума, и люди начали медленно садиться под прицелом множества атмоэрто. Тиамарто оперся спиной о дерево, к которому был привязан один из краев их шатра, и ответил, что все они из Эйсетти.

— А, значит, столичные птицы, — почему-то со злорадством проронил длиннобородый и тут, заметив что-то на ногах Тессетена, так и впился взглядом. Экономист сразу понял, что он высмотрел. В ножнах, пристегнутых к поясу и лежащих вдоль ноги хозяина, виднелась рукоять аллийского меча, но не вид его, не ножны привлекли внимание ментала: от оружия исходила древняя, накопленная за тысячи лет сила всех его владельцев. — А что ж это дурак такую редкость таскает? Это же аллийское оружие!

— Отцов подарок, — проворчал Тиамарто. — Только я не смог его взять: руку жжет. А брат ничего, взял.

— Да уж конечно взял! У полоумного твоего, чай, силы алеертэо нет никакой, вот ему и без разницы, что хватать. Он у тебя и урановую руду схватил бы, не почуял, даром что сдох бы через десяток дней…

Мужик протянул руку и отдернул. Наверное, решил испытать, не его ли это меч, коли Тиамарто не подошел. Но наследный меч чужому менталу не дастся. А силища у длиннобородого была невероятной для человека, он просто истекал ею, несмотря на то, что только что держал под контролем целый отряд, да и сейчас продолжал наблюдать за каждым. Сетен встряхнулся: может, это все дурной сон? Не способно столько вместить человеческое создание, даже Паском не способен был, лучший ментал, которого когда-либо знавал экономист.

— Иди, ты возьми, — вдруг послышался голос, несколько надтреснутый и низковатый, но явно принадлежащий женщине.

И ответ пришел мгновенно. Держа, как и вся свита, факел над головой, между мужчин стояла одетая по-мужски же бабенка. Явно старше длиннобородого, не чистых кровей ори — явная примесь аринорской породы в ней была заметна — да еще и мужиковатой внешности, с грубым лицом, раскосыми отечными глазами, и крупными редкими зубами, она требовательно уставилась на парня рядом. Парень был пустой (таким же Тессетен ощущал Ала), а значит, ему-то и было без разницы, что хватать, как только что выразился их вожак.

— Отстегни, но из ножен не вынимай, если жить охота, — посоветовал длиннобородый, покуда тот шагал к Тессетену. — При себе держи.

Сетен помычал для виду, побрыкался, но Тиамарто прикрикнул на него, дескать, надо отдать. Без слов шепнув мечу напутствие перебить при случае всех обидчиков, экономист смирился.