Изгнанник - [64]

— Клянусь вам, — продолжал он с усилием, — ваш муж находится в таком положении, что с радостью примет самого черта. Слушайте внимательно: самого черта, если тот приедет к нему на лодке. Если между вами произошла маленькая ссора, которую вы хотите загладить, уверяю вас, клянусь, наконец, вам, — теперь самый подходящий момент для этого. Заметив, что Жоанна как бы начала вникать в смысл его слов, казалось, проникнутых искренним убеждением, он медленно продолжал:

— Послушайте, миссис Виллемс, сам я, боюсь, ничего не могу сделать, но вот мой план. Минут через десять сюда явится человек. Вы из Макассара и должны знать его наречие. Это Бугис. У него есть большая лодка, и он может вас свезти туда, на просеку нового раджи. Их три брата, и они готовы на все, если им заплатить. Ведь у вас есть деньги?

Может быть, она и расслышала его слова, но ничем этого не проявила. Вперив неподвижный взгляд в землю, как бы ошеломленная ужасом своего положения и грозящей ее мужу опасности, она, казалось, утратила всякую способность действовать и думать. Олмэйр крепко выругался про себя, подумав, что никогда в жизни не встречал более бесполезного и тупого существа.

— Слышите вы меня? — спросил он, повысив голос. — Постарайтесь понять, что я вам скажу. Есть у вас деньги? Деньги, доллары. Понимаете?

— Дом был продан. Мистер Гедиг был недоволен, — отвечала она слабым, неуверенным голосом, не поднимая глаз и как бы отчаянно силясь что-то припомнить.

Олмэйр стиснул край стола, с трудом подавляя в себе желание вскочить и ударить ее.

— Вероятно, его продали за деньги, — сказал он с деланным спокойствием. — Они у вас?

Подняв на него свои распухшие глаза, она покорно прошептала:

— У меня нет денег. Их взял Леонард. Он хотел жениться. Еще дядя Антонио, он сидел у двери и не хотел уходить… И Агостина… она так бедна, и у нее столько детей. И Луис-механик тоже. Он никогда не говорил дурно про моего мужа. Да еще наша кузина Мария. Она пришла и стала кричать, а у меня так болела голова, и сердцу стало хуже. Потом дала кузену Сальватору и старому Даниэлю да Соуза, который…

Олмэйр не мог произнести ни слова от охватившего его бешенства. «Теперь мне еще придется дать денег этой дуре, — подумал он. — Надо же ее сплавить отсюда, пока Лингард не вернулся».

— Мне дела нет до их имен! Вы только скажите мне, оставили ли эти негодяи что-нибудь вам? Вам! Вот, что мне нужно знать! — вскричал он яростно.

— У меня есть двести пятнадцать долларов, — испуганно прошептала Жоанна.

У него отлегло от сердца. Он заговорил дружеским тоном:

— Этого хватит. Это немного, но хватит. Теперь, когда этот человек придет, я уйду. Поговорите с ним, дайте ему немного денег, смотрите, только немного, и обещайте дать еще. Когда вы туда доберетесь, вы посоветуетесь, конечно, с мужем. И не забудьте сказать ему, что Лингард теперь в устье реки, в северном рукаве. Запомните? В северном рукаве. Лингард — это смерть.

Жоанна вздрогнула. Олмэйр торопливо продолжал:

— Я бы дал денег, если бы вам было нужно. Честное слово! Скажите вашему мужу, что это я вас послал. И пусть не теряет времени. Скажите еще ему от меня, что я не мог бы умереть спокойно, не встретив его еще хоть раз. Хоть один только раз. Я его люблю, вы это знаете. Я это доказываю. Я страшно рискую!

Жоанна схватила его за руку и прильнула к ней губами, прежде чем он отдернул ее.

— Миссис Виллемс! Что вы! Перестаньте, — воскликнул сконфуженный Олмэйр, вырывая руку.

— О, какой вы добрый! Какой благородный, — возбужденно воскликнула она. — Я каждый день буду молиться за вас… всем святым… я буду…

— Что вы… что вы… — бессмысленно пробормотал смущенный Олмэйр. — Только берегитесь Лингарда… Я рад, что имею возможность… в вашем печальном положении… поверьте…

Лицо Жоанны, слабо освещенное лампой, казалось выточенным из старой, пожелтевшей от времени слоновой кости. Вставший из-за стола Олмэйр смотрел на нее, полный сомнений, полный надежды. Она казалась Олмэйру такой хрупкой и бессильной. Она, кажется, сообразила, что ей следует делать, но хватит ли у нее на это сил? Ну, может быть, вывезет!

Где-то на заднем дворе послышался укоризненный голос Али.

— Зачем ты закрыл ворота? Ну какой ты сторож, ты просто дикарь. Не говорил ли я тебе, что вернусь назад? А ты…

— Я ухожу, миссис Виллемс, — сказал Олмэйр. — Человек этот тут… с моим слугой. Будьте спокойны… Старайтесь…

Заслышав шаги двух людей в галерее, он, не окончив фразы, быстро сбежал со ступенек по направлению к реке.

II

В продолжение следующего получаса Олмэйр, желавший дать Жоанне возможно дольше побыть с Бугисом, бродил, спотыкаясь, в запущенной части двора, затаив дыхание и прижимаясь к стенам заброшенных строений, чтобы укрыться от Али, с досадным рвением повсюду искавшего своего господина. Он слышал в темноте его разговор с ночным сторожем, то совсем близко от себя, то дальше, и голос Али звучал все беспокойнее по мере того, как уходило время.

— Да не упал ли он в реку? — ворчал Али. — Он приказал мне привести ему Махмуда, а когда я вернулся, его уже нигде не было. Там осталась эта сирани, так что Махмуд ничего не может стащить, но мне кажется, что пройдет полночи, пока мне удастся лечь.