Изгнанник - [31]

— Мы знаем друг друга, туан Абдулла.

— Мы имели с тобой торговые дела, — торжественно ответил Абдулла. — Но это было далеко отсюда.

— Мы можем иметь такие же дела и здесь, — сказал Виллемс.

— Место тут ни при чем. В торговых делах прежде всего требуются открытая мысль и верное сердце.

— Совершенно верно. Мое сердце и мой ум раскрыты перед тобой. Я скажу тебе, почему я здесь.

— К чему? Ты путешествуешь, а путешествие — победа! Ты вернешься со многой мудростью.

— Я никогда не вернусь, — прервал Виллемс, — Я порвал со всеми. У меня нет братьев. Несправедливость убивает привязанность.

Абдулла в удивлении поднял брови.

— Я знаю, зачем ты пришел, туан Абдулла, — сказал Виллемс, — мне говорил вот этот человек, — и, кивнув в сторону Бабалачи, он медленно проговорил: — Это будет очень трудно.

— Аллах делает всякое дело легким, — вмешался Бабалачи.

Оба быстро обернулись и посмотрели на него, как будто взвешивая верность этого возгласа. Под их взглядами Бабалачи почувствовал несвойственную ему робость и не осмелился подойти ближе. Наконец, Виллемс сделал легкое движение вперед. Абдулла последовал за ним. Они сошли вниз по двору, и их голоса замерли в темноте. Когда они возвращались и их голоса сделались более ясными по мере того, как их очертания выступали из темноты, Бабалачи уловил несколько слов. Виллемс говорил: «Я был с ним на море в молодости много раз. И я воспользовался своими знаниями для наблюдения за входом в реку, когда входил этот раз».

— Большие знания дают безопасность, — сказал Абдулла.

Их голоса снова затихли. Бабалачи побежал к дереву и скрылся в его тени, прислонясь к стволу. Они прошли несколько раз совсем близко от Бабалачи. Время от времени Бабалачи ловил или отрывок фразы, или громкое восклицание. Раз он услышал, как Виллемс говорил:

— Ты заплатишь эти деньги, как только я буду на корабле. Я должен их получить.

Бабалачи не мог уловить ответа Абдуллы. Когда они снова прошли мимо, Виллемс сказал:

— Так или иначе, моя жизнь в твоих руках. Лодка, которая доставит меня на твой корабль, отвезет деньги Омару. Ты должен держать их наготове в запечатанном мешке.

Опять их было не слышно, но вместо того, чтобы вернуться, они остановились у огня и посмотрели друг на друга. Некоторое время они стояли неподвижно. Смотревший напряженно Бабалачи увидел, как губы Абдуллы почти незаметно зашевелились Виллемс схватил руку Абдуллы и потряс ее. Бабалачи протяжно и облегченно вздохнул. Совещание кончилось. По-видимому, все в порядке. Он отважился теперь подойти к ним. Бабалачи посмотрел испытующе на Абдуллу.

— Я ухожу, — сказал тот, — и буду ждать тебя, туан Виллемс, за рекой, до второго заката солнца.

Абдулла и Бабалачи пошли, а белый остался у костра. Два араба, которые пришли с Абдуллой, опередили их и прошли через маленькую калитку к свету и говору главного двора, но Бабалачи и Абдулла остановились по эту сторону. Абдулла сказал:

— Все обстоит хорошо. Мы поговорили о многом. Он согласен.

— Когда? — живо спросил Бабалачи.

— Через сутки. Я обещал все, что он просил, и свои обещания исполню.

— Твоя рука всегда открыта, о щедрейший из всех правоверных! Ты не забудешь своего слугу, который призвал тебя сюда. Разве я не сказал правду? Она обворожила его сердце.

— Он должен быть совершенно невредим, понимаешь ли ты? — проговорил Абдулла медленно и многозначительно, — Совершенно невредим, как будто бы он находился среди своих белых, пока…

Бабалачи насторожился.

— Пока я не скажу, — докончил Абдулла. — А что касается Омара… — он запнулся на одно мгновение, затем очень тихо произнес: — Он очень стар.

— Да, да, стар и хвор, — пробормотал Бабалачи с внезапной грустью.

— Он хотел, чтобы я убил белого. Он умолял меня убить его тотчас, — добавил Абдулла презрительно, направляясь к калитке.

— Он нетерпелив, как те, кто чувствует приближение смерти, — заметил Бабалачи в его оправдание.

— Омар будет жить у меня, — продолжал Абдулла, — когда… Но все равно. Помни, белый должен остаться невредим.

— Он живет в твоей тени, — ответил Бабалачи торжественно. — Этого довольно! — Он коснулся рукой лба и пропустил Абдуллу вперед: Абдулла торопился уехать.

На берегу реки неясно различимые фигуры приходят в шумливое и беспорядочное движение. Раздаются крики, приказания, ругань, шутки. Сверкают факелы, дающие больше дыма, чем света, и при их красном мерцании является Бабалачи и объявляет, что лодки готовы.

Скоро Сеид Абдулла несется вниз по илистой реке, между мрачными стенами дремучего леса, на пути к прозрачному открытому морю, где «Властелин островов» дожидается своего хозяина, качаясь на якоре под красными скалами Танджонг-Мирры.

Некоторое время Лакамба, Сахамин и Бахассун смотрели молча во влажный мрак, в который погрузилась большая лодка, несущая Абдуллу и его неизменное счастье. Затем оба гостя начали беседу, полную радостных ожиданий. Сахамин стал восторженно мечтать о далеком будущем. Он накупит прау, отправит отряды вверх по реке, расширит свою торговлю и, опираясь на капитал Абдуллы, разбогатеет скоро. Да, будет добрым делом пойти завтра к Олмэйру и, пользуясь последним днем благосостояния ненавистного человека, забрать у него товара в кредит. Сахамин рассчитывал, что ловкостью и умением этого можно добиться. В конце концов игра стоит свеч, потому что грядущий переворот упразднит все долги. Сахамин не преминул поделиться этой блестящей мыслью со своими товарищами, смеясь старческим смехом, когда они шли вместе от берега к усадьбе. Но вдруг Бахассун прервал болтовню старика со свойственным молодежи энтузиазмом… Торговля — хорошее дело. Но разве уже совершилась перемена, которая сделает их счастливыми? Белого надо ограбить сильной рукой!..