Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции, 1920–1970 гг. - [87]

Серьезным ударом по планам «Русского очага» стал уход из жизни влиятельных фигур, так или иначе поддерживавших начинания Беляева, — смерть барона Врангеля в 1928 году, Африкана Богаевского в 1934 году, «таинственное исчезновение» из Парижа генерала Кутепова в 1930 году. Эти печальные события, как считал Иван Тимофеевич, помогли его недоброжелателям в Париже и в Парагвае окружить все начинания генерала плотной завесой молчания, замолчать и затмить деятельность Беляева по привлечению здоровых, национально мыслящих сил в страну.

Генералы Н.Ф. фон Эрн и С.П. Бобровский вступили в контакт с новыми руководителями РОВС в Париже, которые равнодушно отнеслись к начинаниям Беляева и были рады распаду русской колонии в Парагвае, как существующей вне союзов и общественных организаций, а значит, вне централизованного контроля.

Стараниями либералов в Париже усилия Беляева для привлечения эмиграции в Парагвай оказались напрасными. Патриотическая идея не выдерживала коммерческой нагрузки: путешествие за океан оказалось многим не по карману, а создание фонда в поддержку переезда не нашло поддержки финансовых воротил эмиграции, справедливо считавших себя не обязанными помогать консерваторам и державникам создавать прототип «реакционной России» в южноамериканской стране.

Стали появляться различные коммерческие предприятия, готовые за определенную плату организовать выезд желающих на жительство в Парагвай, но условия и стоимость услуг оказались столь грабительскими, что многие, первоначально согласившиеся, с негодованием отвергли идею переезда, в особенности когда им сообщали, что вырученные за переезд деньги поступают в распоряжение самого Беляева.

Так, пользуясь тем, что сам генерал находился вдали от Парижа, предприимчивые люди дискредитировали все добрые начинания, разрушая начатое им благое дело.

Одним из примеров растаскивания «иммиграционного проекта» генерала Беляева по незначительным частным акциям может служить известный случай с организацией эмиграции в Парагвай русских староверов и казаков из Прибалтики.

В марте 1934 года Беляев получил письмо от некоего президента общества «Русская эмиграция в Африку» Федорова с просьбой оказать содействие выезду в Парагвай 1000 семей русских староверов и казаков, осевших в Литве. Сначала они намеревались выехать в Марокко, но, прочитав в журнале «Казак» манифест Беляева, призывающий к отъезду в Парагвай, решили попытать счастья на южноамериканской земле. Беляев одобрил эту идею. Он пожаловал Федорова званием своего личного представителя в Парагвае и уведомил о том, что обратился в МИД страны с просьбой назначить его почетным консулом. Получив звание почетного консула Парагвая, Федоров заявил о независимом характере своей эмиграционной организации и предложил Беляеву принять в ней участие при условии полного разрыва с Колонизационным центром. На это Беляев пойти не мог. Он пытался дезавуировать Федорова как своего личного агента в Прибалтике. Но это уже не могло помешать Федорову проводить самостоятельную эмиграционную политику.

Распад русской колонии «Надежда» в Парагвае не привел к краху личных судеб колонистов лишь благодаря личной деятельности Беляева по устройству колонистов на службу. Всем вернувшимся в Асунсьон генерал выхлопотал у правительства квартиры, необходимые документы и помог найти работу. Конечно, это были небольшие должности, но при дешевизне парагвайской жизни прожить на такое жалование было можно.

Многие колонисты пошли в армию и с годами дослужились до высоких чинов. Так нашла свой конец, не воплотившись в жизнь, идея «патриотической эмиграции». Возможно, если бы Беляев уделил больше внимания «субъективному фактору», парагвайская колония сумела бы выжить.

В записках, оставленных генералом Беляевым, можно прочитать строки, граничащие с безнадежностью, но есть и другие, не допускавшие отчаяния, отказа от борьбы: «Памятником… остались тысячи русских интеллигентов, частью устроившихся в Парагвае или расселившихся по Аргентине, Уругваю, Бразилии, и двадцать тысяч крестьян, нашедших здесь спасение… не считая тысяч других, застрявших в иных краях. Поля, дома, хутора, скот — их тяжелый труд не пропал даром. И от этих людей я не слышал иного, кроме искреннего привета и благодарности».

Велик был вклад русских военных и их потомков и в культурную жизнь страны. При участии многих российских архитекторов в эмиграции был выстроена и сама парагвайская столица Асунсьон, а вклад русской военной эмиграции и их потомков в культуру этой страны оказался, как и во многих странах мира, весьма заметным, а порой и новаторским.

Дочь генерала Н.Ф. фон Эрна, Тала Николаевна фон Эрн, стала основательницей первой в стране балетной школы. Еврейская колония в Парагвае, созданная в основном иммигрантами из России, дала Парагваю таких крупных художников, как Ольга Блиндер, Бернардо Краснянский и Бернардо Измахович, ярко проявивших себя в парагвайской культуре. Наши соотечественники всегда щедро и открыто делились своими знаниями и опытом с гражданами Парагвая, оставляя в их жизни благотворный след.

5.3. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РУССКОЙ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ С РЕЖИМАМИ ДЕРЖАВ «ОСИ» И ИХ СОЮЗНИКАМИ ДО 1939 ГОДА