Изгнание из рая - [84]

— А почему два следа?

— Две лапищи, значится, — объяснил дед Утюжок. — Как каменные столбы. Оно их и не подымает, а только волочит.

— И на берег?

— Когда голодное, так и прется! И жрет все, что попадет!

— Почему же не поставят сторожей?

— Штатов не дают. Да и как его устережешь и чем отпугнешь? Берданка не берет. Милиционер Воскобойник пробовал из пистолета — пули отскакивают. Тут разве тот пулемет, который мне партизаны дали, так я его нашим доблестным воинам подарил.

— Так, так, так, — облизал пересохшие губы Пшонь, — это надо записать. Преступное попустительство. Откормили динозавра, прячут его на дне, а он поедает всю окружающую среду. Природные богатства под угрозой, трудовые массы всколыхнулись от возмущения, а руководство…

— Вы бы лучше тут не писали, — осторожно посоветовал дед Утюжок.

— Не писал? То есть? Не понял!

— Никто же не знает этого динозаврия! Оно как увидит ваш блокнот да подумает, что это что-то съестное! Проглотит не только блокнот, но и нас обоих с лодкой!

— Ты, дед, не бузи! — отскочил перепуганно Пшонь. — Завез меня специально! Где этот динозавр?

— Да где же? Вот тут уже недалеко, в Чертороях на дне залег и отдыхает. Я ему туда подкормку вожу.

— Подкормку? Какую подкормку?

— А какую же? Когда овечку, когда бычка, когда пару индеек, а то и козу. Он все принимает, лишь бы черной масти.

— Черной? Почему черной?

— Такой нрав у тварюги. А это мне сказали, что на свиноферме свинья черная завелась, так привезу и ее.

— Не черная, а рябая, в белые и черные латки.

— Была рябая, а эта Дашунька для нее такой рацион составила, что белые латки почернели, теперь свинья вроде бы и вся черная.

Пшонь готов был выскочить из лодки.

— Вези, дед, назад! — крикнул он. — Заворачивай!

— Еще же не доехали.

— Кому сказано: назад!

— Еще же я на динозаврия не посмотрел.

Пшонь, наверное, хотел прыгнуть на деда и вырвать у него из рук весло, но Утюжок спокойно помахал веслом перед его носом и посоветовал:

— Сиди и не шевелись, человече, ибо я и не таких тут топил. Про хвельдмаршала говорил тебе, да не сказал, как утопил его. Ты тут человек новый, не все еще знаешь? Хотел тебе хоть динозаврия показать, а если не хочешь, то так и скажи, а не дергайся. Заворачивать, то и завернем. Петро нас ждет, никуда не убежит, пусть малость поспит там…

На берегу Пшонь сначала велел ехать на свиноферму, но сразу же передумал и скомандовал:

— Вези домой!

Дед Утюжок сидел возле Петра Беззаботного и довольно покашливал.

Пшонь ничего не слышал, был далеко отсюда. А чтобы быть еще дальше, едва соскочив с телеги возле двора Несвежего, тотчас нашел Рекордю, схватил его за плечи:

— Едем! Готовь машину! Мигом!

— Кики-брики, я же малость выпил.

— На шоссе не будешь выезжать, по бригадным дорогам…

— В район или куда?

— Там видно будет!..

ДИНОЗАВРИЯ-3

Как же так могло выйти, что на очередное заявление Пшоня ответ был уже через неделю? Очень просто: Пшонь знал, куда писать. Он усвоил себе твердо, а какая-то злая сила, направлявшая его подлые действия, подсказывала ему уязвимые места, и он бил без промаха, без промедления и без пощады. Такую бы силу для борьбы с вредителями сельскохозяйственных культур или с поджигателями войны!

Когда не знаешь, что на тебя кто-то пишет, то совершенно естественно не ждешь результатов, не охватывает тебя нетерпение и не думаешь — выполняется или не выполняется постановление о месячном сроке для ответов на письма и заявления.

Все это, можно сказать, стандартные ситуации.

Ну хорошо. А когда у нас будут все основания догадываться, что именно Пшонь и есть тот таинственный кляузник, который вот уже полгода не дает покоя веселоярцам, и когда мы прибегли к отчаянной (можно сказать, бессмысленной) попытке выявить этого клеветника и теперь с нетерпением ждем, что же будет дальше, что случится и случится ли вообще что-нибудь, имеем мы право на нетерпение?

Дни растягивались в целые годы, часы становились днями и месяцами. Гриша Левенец, забывая о своей высокой должности, по нескольку раз на день ходил к деду Утюжку, допытывался:

— Вы же ему все сказали как следует?

— Сынок! — отвечал ему дед Утюжок. — Уж как я скажу, то никто так не скажет! Этот супостат как услышал про динозаврия, так у него глаза побелели, как у дохлого окуня! Страшное дело!

— И вы думаете, он поверил?

— Тут бы и не такой дурак поверил! Я же ему следы под водою показал. Таких следов нет во всем мире.

— А про Мазепину телегу с золотым дышлом вы ему ничего не говорили?

— В той телеге не только дышло из золота, но и втулки на всех колесах и розвора…

— Да пусть и розвора… Меня интересует: вы ему еще не подбросили эту телегу?

— Оставил в резерве. Если не клюнет на динозаврия, тогда уж я его золотой телегой по башке огрею! Да только ты, Гриша, не сумлевайся: для него и динозаврия хватит!

Тем временем все приметы указывали на то, что Пшонь в самом деле поймался на крючок, закинутый дедом Утюжком. Ездил с Рекордей аж в область и на почтамте посылал какие-то письма — это еще не доказательство. У Ивана Ивановича Несвежего выпустил новый номер стенной газеты, где раскритиковал все семейство, которое служило ему верой и правдой, — это тоже никакое не доказательство.