Избушка на краю омута - [39]

Мужик шел размашистой тяжелой поступью, шумно дыша. Голова его была низко опущена, взгляд устремлен под ноги — по-другому по этой «секретной» тропе и не пройти. Он не останавливался и не озирался, а, значит, никого не искал. Двигался целенаправленно — возможно, торопился по каким-то своим делам. Вот только на какие дела идут с топором, да еще в спешке? Минуя их укрытие, мужчина вдруг повернул голову в сторону кустов, где они залегли, и Борис порадовался, что вовремя принял решение спрятаться. Взгляд незнакомца показался ему безумным и гневным, но, как заметил Борис с облегчением, вместе с тем — рассеянным, устремленным в никуда. Значит, мужик их не видел. В самом деле, не замедляя шага, через несколько минут незнакомец скрылся из виду. Лишь хруст веток еще долго доносился издалека, постепенно стихая.

— Дровосек, что ли? — Разгуляев первым нарушил тишину, пытаясь говорить спокойно, но его голос все же предательски дрогнул.

— Ага, бегом бежит на ночь глядя деревья рубить! Дрова, наверное, кончились неожиданно, — съехидничала Малютина.

— Вот тебе и заброшенная тропинка, — высказался Витя Сомов.

— И как теперь нам идти дальше? Еще не хватало повстречаться с таким типом в лесу, — нервно сказала Лера и вдруг громко икнула.

Зубрилов прыснул со смеху:

— Что, икота от страха напала? Дома надо было сидеть!

— Вечно ты умничаешь! — огрызнулась она в ответ. — Я же не знала, что тут по лесу будут мужики с топорами бегать!

— Ладно вам, прекратите грызню, — вмешался Борис. — Тип и в самом деле выглядит опасным. Сейчас идти нельзя. Пусть отойдет подальше, подождем пока.

— А потом ночь наступит, и как вообще тогда идти, если даже сейчас эту невнятную тропинку почти не видно? — резонно заметил Сашка.

Вдруг Маша зашипела:

— Тш-ш, там еще кто-то идет!

Все одновременно замерли, испуганно скользя взглядом по сосновым стволам. Вскоре среди деревьев замелькал невысокий темный силуэт, а потом они узнали в нем своего недавнего знакомого, пастуха Генку. Шел он почти на цыпочках, крадучись и таращась по сторонам во все глаза. Борис легонько свистнул и, выглянув из кустов, помахал рукой. Генка вначале аж присел от страха, но, увидев его, поспешил на зов.

— Вот вы где! — воскликнул он громким шепотом. — А я-то струхнул, как этого полоумного с топором увидал. Гляжу, прям за вами следом понесся. Не дай Бог, думаю, натворит чего!

— Он полоумный? Ты его знаешь, что ли? — спросил Борис.

— Еще как знаю! Его вся деревня знает. Прохор это, психбольной. Правда, он обычно-то тихий совсем, ни с кем не разговаривает, ни на кого не смотрит. Ходит, как сонный. Или сидит у дома на завалинке, в небо пялится. Долго может так сидеть, — ответил Генка. — Ф-фу, ну и перепугался я, как увидал у него топор! А рожа какая зверская — от одного вида душа в пятки ушла! И что это нашло на него? Куда поперся-то? Не стоит вам сейчас следом идти. Пойдемте ко мне, мамка моя добрая, разрешит переночевать, ужином накормит.

— Спасибо за приглашение, но мы не можем, — отказался Борис с сожалением. — Мы из дома ушли без спросу, и нас всех, наверное, ищут сейчас. Мамка твоя в полицию заявит, так мы до Камышовки и не доберемся.

— А-а, без спро-осу… А чего? — Генка озадаченно почесал затылок.

— Потому что родители бы одних не отпустили. И сами бы с нами не пошли — некогда им, — пояснил Борис.

— Волнуются, наверное, — кивнул Генка и вдруг потер бедро. — Мамка б меня за такое крапивой отстегала… А чего это они тебя не пускают деда проведать и сами не едут? По-моему, что-то ты заливаешь. Зачем в Камышовку-то идете?

Борис понял, что мальчишка застал его врасплох. Что, если сказать ему правду? Может быть, тогда Генка осмелится довести их до самой деревни? Конечно, придется делить клад не на шестерых, а на семерых, но если верить рассказам Лады Николаевны, там столько богатства, сколько и сто человек не унесут. Всем хватит. И решился. Выложил все про зашифрованное письмо и сокровища Кучума. Как и следовало ожидать, глаза у Генки азартно вспыхнули.

— Ни фига себе! Настоящий клад! А можно с вами?

— А как же твои коровы? — спросила Лера, неодобрительно покосившись на Бориса.

— Так я Полкана с ними оставил. Он, знаете, какой умный пес? До утра стеречь будет, ни одной корове не даст отбиться от стада.

— А мамка? — усмехнулась Маша.

— Ну, мамка… — Генка снова задумчиво почесал бедро, вспомнив, наверное, крапивный зуд. — Ничего, как увидит сокровище, тут же подобреет!

— Думаю, ты прав. — Борис хлопнул мальчишку по плечу. — Молодец, теперь ты с нами в доле! Будешь дорогу показывать, а то, боюсь, мы без тебя пропадем.

К тому времени тьма вокруг них сгустилась настолько, что они едва различали лица друг друга. Продолжать путь было страшно, но теперь с ними был Генка, и они решили рискнуть. Мальчишке вручили самый большой и мощный фонарь и пустили его первым: все-таки абориген. Остальные выстроились в той же последовательности и пошли вперед, прорезая ночную тьму подрагивающими в такт ходьбе лучиками желтого света.

Глухую лесную тишину нарушало лишь потрескивание сухой хвои под их ногами, да иногда поскрипывали старые доски — остатки некогда широкой дороги. Шли молча, прислушиваясь, в ожидании посторонних звуков — не зашуршат ли ветки, потревоженные крадущимися хищниками, не раздастся ли в ночи заунывный волчий вой? Но время шло, и все вокруг было спокойно. Когда же все-таки появился посторонний звук, он был абсолютно не похож на то, что они ожидали. Странные и чужие в дремучем лесу гулкие металлические удары, идущие, казалось, прямо из-под земли, заставили всех вздрогнуть. Будто молот кузнеца, кующего цепи для грешников, свирепо застучал по наковальне в самой преисподней.